Черное сердце

ван Ластбадер Эрик

Он надел дорогой пиджак из облегченной клетчатой шерстяной ткани.

– Да, конечно, еще остается Финдлен и пара других, – он подошел к Киеу и положил руку ему на плечо. – Но не беспокойся. Положись на систему. Мне, конечно, еще придется поработать, но по поводу Финдлена не волнуйся. Я знаю, что у него безупречная репутация. Но и в ней я найду трещинку.

– И все же больше всех меня беспокоит Трейси Ричтер, – задумчиво произнес Киеу. – Именно он обнаружил подслушивающее устройство. А вы позволили

ему связаться с отцом.

– Забудь о Луисе Ричтере, – уверенно сказал высокий. – Старик при смерти. Откровенно говоря, я даже удивился, когда Трейси обратился именно к нему. Старик уже пять лет, как отошел от дел. Он так серьезно болен, что я сомневаюсь в его способности мыслить логически.

– Я просто помню, что о нем в свое время рассказывали.

Макоумер махнул рукой:

– Это было давно. Теперь он нам не страшен.

Однако Киеу не был так уверен.

– И все же...

– Ладно, – раздраженно сказал высокий. – Я научился доверять твоим инстинктам. Присматривай за ними, но, Бога ради, с Трейси будь осторожен. Главное, чтобы он ни в коем случае не догадался о твоем существовании. Он обладает чертовски острым нюхом, чувствует приближение врага за много миль. Его нельзя недооценивать.

Киеу кивнул.

Макоумер уже собирался было выйти из офиса, как раздалось жужжание интеркома. Он вернулся к столу, нажал кнопку. Раздался голос мисс Кроуфорд:

– Простите, что беспокою вас, но пришел ваш сын.

– О Господи, – Делмар Дэвис Макоумер взглянул на часы с золотым браслетом. – Малыш опоздал всего на три часа. Ах, если бы он обладал твоим, Киеу, чувством ответственности! Я вообще хотел бы, чтобы он больше походил на тебя. Киеу покачал головой:

– Он – ваш сын. И он старается.

– Не понимаю, почему ты вечно защищаешь его, особенно при том, как он к тебе относится.

– Он не может преодолеть терзающее его чувство вины. Это очевидно.

– Вина? – Макоумер чуть ли не расхохотался. – А по поводу чего, черт побери, он должен испытывать чувство вины?

– Вы ведь и сами не можете забыть, что ваша первая жена, Рут, умерла, дав жизнь Эллиоту, – тихо произнес Киеу. – Это тяжелая ноша для любого ребенка, особенно для мальчика. Потому что между матерью и сыном существует особая связь. И когда безжалостный рок обрывает ее в самом начале...

– О, чепуха! У меня нет времени для этих психологических бредней.

– Интересно, – пробормотал Киеу, покачав головой. – Психология – ваше главное оружие как в бизнесе, так ив... «Ангка». И странно, что вы отрицаете ее в отношениях с сыном.

Макоумер наклонился над столом.

– Я только хочу сказать, – тихо произнес он, – что парень – слабак. А слабаков я терпеть не могу, и особенно меня это раздражает в собственном сыне.

Макоумер помолчал, потом сказал:

– Надеюсь,

ты понимаешь, что тебе я позволяю гораздо большее, чем другим.

Киеу упрямо смотрел в пол.

– Да.

– Потому что не сомневаюсь в твоей преданности. В твоей любви.

В огромном помещении повисла напряженная тишина. Наконец Макоумер произнес:

– Тебе лучше воспользоваться частным лифтом. Я не хочу, чтобы Эллиот застал тебя здесь. Киеу кивнул и удалился.

– Мистер Макоумер, могу я пригласить Эллиота?

Макоумер встряхнулся.

– Да, Мэделайн. Идите домой и отпустите остальных сотрудников. Уже поздно.

– Хорошо, сэр. Доброй ночи.

– О, Мэделайн, чуть не забыл... – он уже слышал шаги на винтовой лестнице.

– Да, сэр?

– Вы проделали колоссальную работу, собирая данные по «Голодной лошади». Я даже не знаю, что делал бы без вас.

– Спасибо. Мы все очень гордимся «Вампиром».

Макоумер прервал связь и подошел к бару. Налил себе щедрую порцию джина с тоником – надо было успокоиться. Эллиот всегда действовал ему на нервы.

Он стоял, повернувшись спиной к возникшему в дверном проеме сыну, и нарочно старательно выжимал в стакан лимон.

– Ну вот, – раздался голос. – Я пришел. Что тебе нужно?

Макоумер резко повернулся. Лицо его стало жестким.

– «Что тебе нужно?» – передразнил он. – Ты опоздал на три часа, и это все, что ты можешь сказать? Ни объяснений, ни извинений?

– Я не должен ни объясняться, ни извиняться перед тобой, – Эллиот был раздражен.

– О да, конечно, мы все еще одна семья, даже если ты отказался жить со мной в одном доме! Но, между прочим, у тебя есть ответственность... Передо мной и перед «Ангка».

– Я живу теперь своей жизнью.

– И какой! – Макоумер в раздражении поставил стакан на зеркальную поверхность бара. Взгляд его посуровел. – Ты был первым все четыре года учебы в Колумбийском университете. Декан выбрал тебя для прощальной речи, а ты даже не явился на церемонию вручения дипломов! Ты в состоянии представить, как я себя тогда чувствовал? Что я должен был отвечать, когда меня спрашивали, где ты? А я и понятия не имел. Потому что ты не соизволил поставить меня в известность.

Ты полгода проработал здесь, в «Метрониксе», проявив больше таланта и инициативы, чем большинство моих сотрудников. И, тем не менее, ушел и отсюда, – он взмахнул рукой. – И ради чего? Ради сцены, на которой, как мне сообщают, ты не блещешь талантами.

– Кто тебя информирует? Киеу? Твой цепной пес?

– Почему ты так со мной поступаешь? – Макоумер подошел к сыну. – Что с тобой происходит? У тебя есть талант, у тебя есть мозги. И на что ты их тратишь? Ни на что! – выпалил он так яростно, что Эллиот сделал шаг назад.