Черное сердце

Ермакова Александра Сергеевна

– Всё отлично, как у тебя? – тон Вадима меняется на довольный.

– С Дегтерёвым договорились на вечер, - отчитываюсь, вновь кипя от радости.
– В ресторан приедет его адвокат с документами. За ужином подпишем. Единственное, торговаться не стала, - кривлюсь мыслям, – и так золотую жилу покупаю.

– Ведьмочка, дело твоё. Ничего не жаль, если считаешь, что кровь из носу надо. Дерзай!

– Спасибо, Вадимушка! – с чувством шепчу. – Твоя поддержка для меня много значит.

– Правда?.. – игриво протягивает муж. Не удерживаюсь от улыбки: давненько

Вадим так интимно мне не отвечал. – Извини, что не смог быть с тобой…

– Перестань, - отмахиваюсь. – Главное выздоравливай.

Приняв душ, облачаюсь в вечернее платье. Ничего вычурного и супердорого – классическое чёрное короткое платье с округлым декольте. М-да, вроде не полная и не тощая, но общий вид чуть портит, с моей точки зрения, крупноватая грудь. Долго перед зеркалом не кручусь: чуть подкрашиваю ресницы, оттеняю веки, скулы, ретуширую синяки под глазами, – всё же усталость берёт вверх, - губы выделяю алым перламутром. Так как к вечеру готовилась ещё дома, не забываю прихватить подарок мужа к юбилею совместной жизни. Набор - серьги, колье и кольцо… Сегодня как никогда кстати - яркие сапфиры подчеркивают глубину взгляда, мраморность кожи, утончённость пальцев.

Оставшись довольной отражением, ещё раз сверяюсь с часами – пора, ужин должен начаться, - выхожу из номера.

***

Спускаюсь в банкетный зал. Блики от драгоценностей, приглушённое освещение, тихое перестукивание ложек, бокалов, переговоры людей. У закрытой вип-зоны суета, официанты, охрана… Видимо, там Лаурьер. Осматриваюсь и нахожу Константина, Дмитрия Бенедиктовича, и ещё одного мужчину – вероятно, адвоката Дегтерёва.

Приближаюсь, неспешно лавируя между столиков. Костя почтительно встаёт:

– Выглядишь отменно! – расплывается в улыбке, не ответить невозможно:

– Спасибо! – обвожу остальных взглядом: - Всем добрый вечер.

– Добрый… - эхом отзываются мужчины, приветливо улыбаясь.

Друг галантно отодвигает стул – сажусь, беру папку пурпурного цвета с выгравированными золотыми буквами «Меню» Листаю… Выбираю рататуй и бордо, откладываю меню. В полной тишине дожидаемся официанта. Делаем заказ и пока его готовят, смакуем вина.

– Думаю, самое время подписать документы, - Костя отпивает и ставит бокал на место.

– Конечно, – чуть отстранённо кивает Дегтерёв и даёт негласную команду своему адвокату: - Юрий Агапович...

Мужчина достаёт из чемодана увесистую папку и протягивает мне. Изо всех сил скрывая дрожь в руках, забираю. Открываю… Договор «купли-продажи». Быстро пробежавшись по строчкам, пролистываю, акцентируя внимание на нескольких пунктах: «требования к продавцу», «…покупателю», «оплата», «штрафные санкции». Всех тонкостей не знаю, поэтому, найдя второй экземпляр договора, вручаю Константину. Мы ему платим – вот пусть и вчитывается в подробности. Мичурин изучает минут десять – тёмные глаза забавно бегают из стороны в сторону, будто курсор, поспевающий за змейкой букв при наборе текста.

– Все в порядке, - констатирует и протягивает мне ручку, а Дегтерёву второй экземпляр. Мы дружно ставим резолюции

и обмениваемся копиями. Адвокаты в этот момент созваниваются с сотрудниками банков - убеждаются, что операция по переведению денег со счёт на счёт завешена. Как только все формальности улаживаются, договора у адвокатов, мы, наконец, расслабляемся.

– За успешную сделку! – открыто улыбаюсь. Официант нам наполняет бокалы, мы недружной волной поднимаем, чокаемся, закрепляя сделку и пригубляем. Голод тихо подкрадывается и, только, сейчас, даёт о себе знать, – в желудке предательски урчит. Но выручает ещё один официант, появившийся как нельзя кстати, – светловолосый, миловидный парнишка лет двадцати. Ловко расставляет заказ перед Дегтерёвым, его адвокатом. Скрывается и вскоре уже передо мной и Костиком красуются наши тарелки с едой. Ужин проходит мирно.

– Так всё же, – не свожу взгляда с Дегтерёва и чуть подаюсь вперед. – Почему?..

Загадочность вопроса никого не смущает. Усталость на лице Дмитрия проявляется всё сильнее, под впавшими глазами ярче обычного виднеются синяки. Некогда бодрый и крупный мужчина, сейчас – похудевший, квелый, понурый. Облокачивается, как только официант убирает лишние приборы:

– Я болен! – смотрит внимательно, без тени улыбки.
– Рак четвертой. Живу только на обезболивающих, и даже знаю примерную дату смерти!

С губ срывается горестный вздох:

– Дмитрий…

– Не стоит пустых: «я сожалею», - не грубо отрезает Дегтерёв с некоторым безразличием. – Я получил то, что заслужил.

Что сказать после такого - понятия не имею. О «заслугах» и «подвигах» этого человека уж очень хорошо знаю. Но одно дело, когда видит и оценивает человек со стороны, а другое - ты сам! Разве бывает, что бы настолько кардинально менялись?

Точно читая мои мысли, Дмитрий Бенедиктович поникши кивает:

– Звучит странно, но это так! Я сумел за короткий срок расставить приоритеты на свои места. Столкнувшись с жестокой правдой жизни, переоценил ценности.

– Вы меня пугаете, - опешив, кошусь на Костю. Мичурин серьёзен, вертит в длинных пальцах бокал с красным вином, но глаза бесстрастно следят за Дегтерёвым. На миг ловит мой взгляд и снова отводит.

– Не беспокойтесь по пустякам, - отмахивается Дмитрий, скупо улыбнувшись уголками губ.
– Это моя переоценка, хотя она рано или поздно ждёт всех нас.

– И что же для вас теперь главное? – осторожничаю.

– Душа.

Простота ответа настораживает.

– О-о-о, - протягиваю и робко соглашаюсь: - она нетленна…

– Опять пустые слова. Чтобы понять их смысл, нужно проникнуться в их глубину. Или… быть зажатым в узкие рамки реальности: всё есть тлен!

Опускаю глаза. Уж больно колют слова Дегтерёва, словно тыкает в недалёкость.

– Не хотел вас обидеть, Вита Михайловна, - уставшим тоном извиняется Дмитрий Бенедиктович. – Дело в вашей молодости и горячности. Я не лучше – даже хуже, но рад, что прозрел.

Откинув обиду, вновь смотрю на Дегтерёва:

– Значит, теперь боритесь за свою душу?