Черное солнце
Шрифт:
— Где я?
Чего я действительно хочу попросить, так это воды.
Мужчина переворачивает страницу книги, на мгновение встречаясь со мной взглядом, пристально смотрит. В этот момент я не могу дышать. У него такие голубые глаза, такие холодные.
Затем он снова опускает взгляд на книгу.
— Ты в моем подвале, — лениво говорит он.
Я снова оглядываюсь, моя голова все еще тяжелая. Здесь нечем защищаться, но, по крайней мере, я не скована. Я свободна в передвижении.
Я опускаю взгляд на свою одежду. Моя
Мой желудок переворачивается.
— Где мои носки и обувь? — спрашиваю я, мой голос звучит тихо. Затем я снова провожу руками по волосам, понимая, что теперь они заплетены в косу.
В гребаную косу.
Я никогда не заплетаю волосы в косу.
— Хм? — спрашивает мужчина, переворачивая страницу.
— Волосы, — выдыхаю я. — Кто … кто заплел мне волосы?
— Я заплел, — просто говорит он, закрывая книгу и пристально глядя на меня. — Ты не помнишь?
Мой желудок продолжает скручиваться, дыхание перехватывает в легких.
— Я не помню. Я не…
Я пытаюсь думать. Помню, как бежала. По лесу. Вот почему у меня так много царапин на груди, руках и ногах.
И все же они кажутся не такими свежими, как следовало бы.
— Как долго я здесь? — спрашиваю я, хотя меня пугает ответ.
— Пару дней, — говорит он.
— Пару дней?! — я кричу. Как это возможно?
— Ты действительно не помнишь? — спрашивает он, кладя книгу на пол рядом с собой и наклоняясь вперед, опершись локтями о колени. Его смокинг выглядит чертовски дорогим. Какого черта он в смокинге держит меня в подвале?
Даже не позволяй своему разуму зацикливаться на этом…
— Нет, я… — думаю. Это больно. Я помню Убер, того парня… как его звали? Эзра? Он ударил меня. А потом появился этот придурок. Мне удалось ударить его ногой в лицо, а потом я побежала через лес, быстрее, чем когда-либо бегала, как будто летела, а потом…
Наткнулась на него.
И это последнее, что я помню.
— Хм-м-м, — произносит он, понаблюдав за мной мгновение, опуская взгляд на свои запонки, когда поправляет их, поблескивающие в тусклом верхнем свете. — Похоже, ты многого не помнишь. Возможно, это и к лучшему.
— Расскажи мне, что случилось, — говорю я ему. — Пожалуйста.
Он прикасался ко мне? Причинил мне боль? Изнасиловал?
Я осторожно провожу руками по рукам, по бедрам, чувствуя себя больной и грязной, дрожа от страха, медленно нарастающего внутри.
С усталым вздохом он поднимается на ноги и медленно подходит ко мне, небрежно засунув руки в карманы. Он останавливается в метре от меня, наклоняет голову и с любопытством смотрит сверху вниз.
— Я привел тебя в свой дом. Привел туда, где никто не сможет тебя найти. Это ответ на твой вопрос?
Я качаю головой, мое сердце разбивается вдребезги от его слов.
Где
Никто меня не найдет.
— Чего я не помню? Неужели ты… — я замолкаю, не в силах вымолвить ни слова.
Он хмурится, выглядя раздраженным.
— Понимаю. Хотите пошаговую инструкцию, мисс Уорвик? Я привел тебя сюда, потом попросил своего друга отвести тебя в ванную, наполнить ее, ты залезла в нее, должен добавить, добровольно. Мы предоставили тебе уединение, то есть до тех пор, пока ты не попыталась утопиться. Мы вытащили тебя оттуда. Принесли свежую одежду. Ты настояла на том, чтобы надеть свою. Переоделась, — он замолкает. — Если ты думаешь, что мы отвернулись, как джентльмены, то ты права только наполовину.
Я пытаюсь проглотить камень, застрявший у меня в горле.
— Потом ты заплел мне волосы в косу.
— Ты меня об этом попросила, — говорит он, шмыгая носом. — Просто радуйся, что я не отрезал их. Так было бы намного проще.
В этом нет никакого смысла. Зачем мне просить его заплести косу? Моя подсознательная попытка воззвать к его слабой стороне, к его хорошей стороне?
Я поднимаю на него взгляд. Он смотрит на меня сверху вниз этими пронзительно холодными глазами, а еще у него постоянная морщинка между темными бровями. Я не уверена, что у этого человека есть хорошие стороны.
— Затем, — продолжает он, — ты пошла спать. С тех пор ты только и делаешь, что спишь. Мы приносили еду, воду, но ты не хотела. Хотя пыталась воткнуть мне вилку в глаз. Это было бы больно, если бы ты не была такой ужасно глупой и медлительной.
Я на мгновение задумываюсь об этом. Горжусь тем, что пыталась дать отпор и сбежать, но меня до глубины души печалит осознание того, как легко я потерпела неудачу и как я потерплю неудачу снова. Как, черт возьми, мне выпутаться из этой ситуации?
— Что ты планируешь со мной делать? — тихо спрашиваю я, пытаясь подавить страх. — Ты позволил мне искупаться, ты позволил мне поспать, ты принес мне еду, воду. Почему ты так поступаешь со мной? Почему ты оставляешь меня в живых?
Он усмехается, его рот изгибается в полуулыбке.
— Ты бесценна, если умрешь. Ты ведь понимаешь это?
Я встряхиваю головой, и мой мозг взрывается звездами. Прижимаю пальцы к щеке. Она распухла и болит. Я смотрю в никуда, не чувствуя ничего, кроме боли.
— Могу я тебя кое о чем спросить? — говорит он через мгновение, и я так удивлена вежливым, неуверенным тоном его голоса, что резко поднимаю на него взгляд. — Это касается твоих родителей.
Мое сердце сжимается.
— А что насчет них? — шепчу я. — Пожалуйста, пожалуйста, ничего с ними не делай.
Он приподнимает одну бровь.
— Я этого не планировал. Твоих родителей зовут Элейн и Джеймс Уорвик, да?
Я чувствую, что должна солгать, но какой в этом смысл?
— Да.