Черное солнце
Шрифт:
– Я давно не сдавала эту комнату, – призналась Магда. – Не хотела, чтобы в доме был чужой человек. Ну, вы меня понимаете… А флигель – это всего лишь флигель. Деньги никогда не бывают лишними. Я живу одна, привыкла к одиночеству. Брат, конечно, часто заходит, но он тоже на правах гостя.
– Я вам не помешаю. Я вообще собираюсь как можно меньше времени проводить взаперти. Мне нужен воздух, простор. Поэтому я хочу остаться в Ауроке. Из окна не видно гор, – он еще раз удостоверился, – но их незримое присутствие ощущается даже здесь.
– Вы лечиться приехали? –
– Нет, но вы мне подали хорошую идею. Возможно, я посещу их. Говорят, они хорошо успокаивают нервы.
– Не знаю насчет нервов, но вот ревматизм и ломоту в суставах прогоняют напрочь.
– Я знаю, что местные жители предпочитают традиционные методы лечения и не спешат прибегать к помощи мастеров и знахарей.
– Вы еще священников вспомните, – отмахнулась она. – Они обожают говорить о целебных свойствах молитвы, но толку от нее, как лысому от расчески. Нет, конечно, когда иного выхода нет, то пробуешь все подряд. Что-то обязательно помогает.
– Но горячие ванны, безусловно, приятнее, чем многочасовые молитвы на холодном полу или горькие настои из трав, – улыбнулся Франц.
– Я рада, что вы меня правильно поняли. Здесь зеркало, шкаф для одежды. – Она приоткрыла одну из дверок. – Но у вас совсем нет вещей… Неужели на дорогах снова неспокойно? Бандиты себе много позволяют.
– Нет, это были не разбойники. Это был оборотень. – Мужчина невольно прикрыл рукой отметины. – Мой конь испугался и убежал в неизвестном направлении.
– Какой ужас! Правильно, что я никогда не покидала город. За его стенами столько опасностей.
– Это так… Если не возражаете, я бы хотел поспать несколько часов, оставшихся до заката. Разбудите меня, когда стемнеет.
– Конечно.
Магда прикрыла за собой дверь, и Франц с облегчением улегся на кровать. Эта неделя выдалась очень насыщенной. Возможно, так было даже лучше. Чем чаще его жизнь подвергается опасности, тем меньше у него остается времени для горестных раздумий. Мужчина повернул голову и посмотрел в окно. Оконная рама была резной, в виде переплетения цветов и ягод и навевала мысли о лете. Что он будет делать дальше? Останется здесь на зиму или поедет в другой город? Ему ничего не стоит сорваться с места и уехать. У него нет вещей, нет дома, нет родных и близких, которые нуждаются в опеке. Он свободен от того груза, который так любят брать с собой другие люди. Он был, есть и будет бродягой. Не этого ли он желал, будучи мальчишкой?
Наше главное несчастье в том, что мы получаем желаемое слишком поздно. Получаем тогда, когда перестаем в нем нуждаться. Что это? Расплата за дар, о котором мы не просили? За дар рождения? Это касается всех, нет ни одного человека на земле, кто бы не разочаровался в собственных мечтах. И для чего мы появляемся на свет, если каждый хоть раз, но пожалел о том, что родился?
Если бы Раэн была жива, он бы навсегда остался в Таурине… Это было такое новое приятное чувство… Собственный дом с маленьким садом, глиняные безделушки на каминной полке, лишняя пара обуви в прихожей. Он думал, что получил это навсегда в подарок, а на самом деле – во временное пользование. Срок вышел… Его первая и последняя попытка жизни на одном месте провалилась. Значит, не судьба.
Ничего не решено. Он не знает, что принесет ему завтрашний день, и не может строить какие-нибудь планы. К чему загадывать? Живи сегодняшним днем и безмятежно принимай те сюрпризы, что принесет тебе день завтрашний. А он обязательно их принесет… И кто сказал, что они тебе понравятся?
Создатель любит нас испытывать на крепость. Многие ломаются, не вынеся давления. Остаются и доходят до финиша считанные единицы. В изнеможении подходят к полосе и с ужасом понимают, что перед ними снова стартовая прямая… Только сил больше нет, и они не могут сделать и шага.
Одолеваемый подобными мыслями, Франц раскрыл окно, пустив в комнату струю свежего воздуха. Зима с ее холодами была уже совсем близко. С неба, кружась, падали маленькие снежинки и таяли, не долетая до земли.
То, что мучает его, находится внутри, от этого нельзя убежать. Только примирившись с самим собой, он сможет нормально жить дальше. В чем же дело? Он не может простить себе собственное существование, да? Как же так вышло, что он остался жить, а Раэн умерла? Если кто и заслужил холодную могилу, так это он. И хотя он ни в коей мере не повинен в случившемся, но разве от этого легче?
Готов разорвать в клочья грудную клетку и принести собственное сердце в жертву на алтарь Тьмы, лишь бы исправить положение. И принес бы, если бы от этого был хоть какой-то толк. Не остановился бы ни перед чем.
Он умеет хорошо притворяться… Окружающие видят его спокойное лицо и даже не подозревают о страстях, бушующих внутри. Как долго это будет продолжаться? Время действительно лечит? Или нет?
– Франц! – В дверь раздался деликатный стук в дверь. – Вы просили вас разбудить.
Мастер вздрогнул и поспешно произнес:
– Да, спасибо. Я сейчас выйду. – Когда Магда ушла, он удивленно добавил: – Неужели я все-таки уснул?
Франц сел на кровати и поежился. Из раскрытого окна немилосердно дуло и в комнате стоял страшный холод. Стемнело, и видно было только очертания предметов. Прошло несколько часов, а он не заметил этого. Мужчина зажег светильник, закрыл окно и надел куртку. Он чувствовал себе еще более разбитым, чем раньше. И зачем он только вообще лег? Но делать было нечего. Он должен выполнить уговор и принять меры против крыс. Франц попытался придать лицу более приветливое выражение и спустился вниз.
– Я готов.
Магда, снова занятая готовкой чего-то вкусного, подняла на него обеспокоенный взгляд.
– Начнете охоту?
– Да. Где их больше всего?
– Во дворе и подвале, наверное. И во флигеле, конечно. Только не забудьте, что там пол не в порядке.
– А здесь вы их видели?
– Ни разу. Ключ от подвала висит на гвоздике в прихожей. Попьете шиповникового чаю?
– Нет, потом.
– Тогда я оставлю чайник на плите и вашу часть пирога в духовке. Вам нужна помощь? Я могу подержать фонарь.