Чернокнижник. Три принципа тьмы
Шрифт:
Аркано тонко улыбнулся и слегка приподнял подбородок, немного отставляя левую ногу. Ему хотелось выглядеть эффектно, когда он будет произносить грозное слово, дабы придать ему больший вес.
Это прозвучало коротко и гулко, ударило в кабинете, как раскат грома.
— Мятеж.
Ашет вскочил. Фредо вскинул голову, глаза его потемнели.
— Мятеж… против меня или?..
— Против короля, — главнокомандующий скрестил руки на груди, — Ты же знаешь — Тревор не скрывал, что некоторое время жил в ипостаси монстра. Люди ропщут, говорят, что не желают видеть чудовище на троне, обвиняют короля в обилии нечисти…
— Не исключено… — Стальной Аш медленно вновь опустился на стул, как-то рефлекторно касаясь рукояти дорогого меча у пояса, — В Габаре об этом ничего не слышно. Столица может оказаться не готова к нападению…
Князь, быстро глянув на брата, мрачно кивнул. Зеленые глаза его, казалось, потемнели еще больше, на дне их замерцали серебряные искры.
— Хуже другое, — негромко произнес он, — Хуже, если мятежники найдут единомышленников в Габаре. Тогда отцу будет угрожать по-настоящему серьезная опасность, он окажется один против сотен и тысяч людей! Аркано! — чернокнижник хлопнул ладонями по столешнице и резко поднялся на ноги, — Ты просил меня принять решение — я его принял. Нужно отправиться в столицу, к королю Тревору, дабы суметь оказать ему помощь… А может быть, и поискать в книгах королевской библиотеки, как избавиться от проклятия.
Медведь, сохраняя удивительное для его горячей натуры хладнокровие, спокойно опустил подбородок. Он это решение принял еще в тот миг, когда впервые узнал о мятеже, и сейчас целиком и полностью поддерживал молочного брата.
— Кроме того, в Габаре, мне кажется, больше шансов организовать более масштабные поиски Доната и Мартына.
— Из Габара проще отправиться в Тирар… — задумчиво поддакнул Ашет и, наткнувшись на недоумевающий взгляд главнокомандующего, поспешил объяснить, — В порту Тирара какой-то пират спрашивал о Мартыне. Не знаю, есть ли смысл искать его…
— Так! — Фредо, несколько секунд мрачно внимавший обоим своим братьям — родному и названному, а сам в это время о чем-то размышлявший, сдвинул светлые брови, упираясь обеими руками в стол и слегка нависая над столешницей. Лицо его приняло то особое, серьезное выражение, что, как было известно Медведю, всегда предшествовало крупным решениям, а впоследствии, возможно — великим свершениям.
— Мы мечемся, как слепые котята, бросаемся из стороны в сторону, — продолжил князь, и голос его зазвучал удивительно резко, — Надо остановиться. Надо хорошенько все обдумать и принять решение… Но не сегодня. Сегодня уже поздно, за окном темно, а Ашет прибыл всего несколько часов назад. Ты же, Аркано, как я понимаю, и вовсе с коня сразу помчался ко мне с докладом. Не сейчас, братья мои, не сейчас… Нам нужно отдохнуть. Завтра, со свежими мыслями, мы вновь соберемся и обсудим наши дальнейшие действия. Кроме того, я думаю…
Закончить ему не дало послышавшееся из-за двери требовательное кошачье мяуканье. Словно отвечая на него, за окном вновь завыл казер, напоминая миру о своем существовании.
Фредо мимолетно закатил вновь позеленевшие, уже без примеси серебра, глаза и втянув воздух сквозь сжатые зубы, нарочито неспешно поднялся, направляясь открывать. Аркано, который к двери находился значительно ближе, внимательно наблюдал за молочным братом, сам не
Пресловутый князь, вполне готовый свалить это право на чьи-нибудь плечи, неодобрительно покосился на главнокомандующего, проходя мимо, но говорить ничего не стал. Открыв дверь, он отступил в сторону.
— Входи.
В кабинет величественной, гордой походкой не вошла, а буквально вплыла угольно-черная кошка с единственным белым пятнышком на груди. Не обращая внимания на явственно изумленных ее появлением мужчин, она прошествовала к большому столу и, легко вскочив на него, самодовольно потянулась, затем усаживаясь.
Ашет закрыл приоткрытый рот и несколько раз ошалело моргнул. Кошку увидеть он не ожидал.
— Марыся?.. Но как же… а где же тогда?..
— Здесь! — звонкий девичий голос, знакомый всем и каждому из присутствующих, заставил охотника неуверенно подняться на ноги, а Медведя — рывком повернуться ко входу.
В кабинет, пользуясь тем, что дверь по сию пору открыта почти нараспашку, и сиятельный князь самолично придерживает ее, позволяя войти всем желающим, шагнула изящная, стройная девушка с темными, вьющимися волосами ниже плеч. Облачена она была по-прежнему довольно фривольно — в короткую кофточку, не скрывающую пупка, и длинную юбку с разрезом от бедра; лицо ее все так же поражало боевой раскраской, было расчерчено разного цвета линиями, а в волосах привычно виднелись перья. На правой руке девушки позвякивали многочисленные браслеты, несколько опоясывали и изящные щиколотки. Ходила красавица босиком, явственно не испытывая дискомфорта от этого.
— Фредо, — голос ее звучал надменно и требовательно: казалось, девица беседует не с князем Финоры, а с каким-нибудь простолюдином из близлежащей деревеньки, — Почему твой садовник не слушает моих советов? Я двадцать раз объясняла ему, что крокусам и магнолиям не нравится находиться рядом друг с другом, они не уживаются! Он не желает слышать! А между тем, мне это известно лучше, чем кому бы то ни было — в конечном итоге, именно я способна…
— Карина! — Аш, наконец, не выдержав, вклинился в плавную речь шаманки и приветливо взмахнул рукой, — Фредо здесь не один.
Карина неспешно повернулась всем корпусом, демонстративно оказывая посмевшему обратиться к ней человеку великую честь, и нескрываемо скривилась.
— И свое присутствие ты считаешь достойной причиной, чтобы перебивать меня, красавец? Такой же невежа, как все мужчины, даром, что в столице обучался! Я говорю не с тобой и, кстати… — девушка воздела тонкий палец, хмуря тонкие брови, — О том, что ты прибудешь, духи рассказали мне еще три дня назад, так что не пытайся произвести на меня впечатление.
— Здесь не только он, — Медведь негромко кашлянул, — Когда ты успела прибыть? Меня не было не больше двух недель…
— Я приехала неделю назад, здоровяк, — Карина гордо приподняла подбородок, — Не буду спрашивать, где тебя носило — мужские дела меня не интересуют.
Фредо, наконец, отпустивший дверь, глубоко вздохнул, скрещивая руки на груди. Беседа со своевольной шаманкой никогда не доставляла ему особенного удовольствия, однако, ввиду некоторых обстоятельств, сейчас Карину приходилось терпеть.