Чернокнижник. Три принципа тьмы
Шрифт:
Антон обеспокоенно шагнул вперед: призраки крыс сейчас были бы неприятной помехой и, пожалуй, могли создать еще больше неприятностей. Эрнесто, опередив его, ухватил шаманку за руку и, сдвинув брови, неодобрительно покачал головой.
— Сейчас не время для гнева, — очень спокойно и мягко произнес он и, убедившись, что больше безумных попыток девушка предпринимать не собирается, медленно выпустил ее руку, — Однако, Ваше Величество я все-таки попрошу быть более осторожным. Как и всех прочих. Здесь, по-видимому, много крысиных костей, нам следует передвигаться аккуратнее.
— Скажи это себе, мужлан, —
Шаг… другой… Воцарившуюся, было, тишину прорезал пронзительный визг, и девушка, рискнувшая выйти вперед, стремительно метнулась обратно, стараясь затесаться в толпу мужчин и по совершенной случайности оказываясь за спиной у Антона. Юноша расправил плечи и вскинул скрипку, готовясь защищать любимую.
Фредо, сжав посох, резко шагнул вперед, поднимая факел и, обнаружив то, что так напугало шаманку, невольно отступил сам.
Крысы! Целое полчище крыс стремительной серой рекой перебегало дорогу, пересекало ее, подобно горному ручью, неслось куда-то вперед в писке и визге, в топоте маленьких лапок.
— Я… первый раз вижу столько крыс… — Ашет быстро сглотнул и как бы невзначай положил руку на рукоять меча. Другой рукой он ненавязчиво потрогал левую сторону груди, где за пазухой скрывалась флейта.
Сделать он, тем не менее, ничего не успел. Не успели сделать чего-либо и его товарищи — ни остановить готового на любой отчаянный поступок охотника, ни поддержать его, тоже выказав готовность вступить в бой.
Из тьмы, разгоняемой факелом Фредо и его магией, неожиданно показался тяжелый, высокий сапог, бесстрашно ступивший в самую гущу крысиной лавины. Следом за ним появился второй, отодвигающий, отгоняющий грызунов, продвигающийся сквозь них, как корабль сквозь льды.
Следом за сапогами показались короткие, мощные ноги, затянутые в кожаные штаны; потом туловище, одетое в засаленную тряпку, практически не скрывающую крепкий кряжистый торс. В нем, казалось бы, и не было ничего странного, если бы не одна, бросающаяся в глаза деталь — кожа неизвестного существа была темно-зеленого цвета. Она плотно обтягивала литые мускулы, словно подчеркивая их рельефность, она выступала из-под одежды; в свете факела она казалась блестящей, и это невольно нагоняло на людей ужас.
Существо сделало еще шаг и, остановившись в кругу света, огляделось, подслеповато щуря маленькие черные глазки. Белков в них не было — все пространство занимала тьма.
Лицо у чудовища напоминало свиное рыло — даже нос был так же вздернут дырочками кверху, а из пасти сверху и снизу торчало по два длинных, острых клыка. Волос оно не имело. Острые уши плотно прилегали к плоской голове — большие, уродливые, прямо приспособленные для того, чтобы улавливать тончайшие звуки и шорохи.
Ростом создание едва ли доставало до пояса не отличающемуся высотой князю Финоры.
— Гоблин… — слетел с губ короля Тревора напряженный вздох и, не зная, как поступить, он, как настоящий мужчина, попытался отодвинуть себе за спину слабых — Карину и Антона. Девушка недовольно стукнула его по руке и предпочла остаться на месте. Антон, покосившись на любимую, пожал плечами
— Не надо, Антон, — негромко предупредил Фаррад, — Скрипка здесь не поможет.
Гоблин, с великим интересом созерцавший маленькое представление, разворачивающееся перед ним, неожиданно вытянул руку, указывая на посох в руках Фредо и издал серию странных, гортанно-хрюкающих звуков, явно пытаясь донести до пришельцев какую-то информацию.
— Может, он хочет сказать, что магам и чернокнижника вход воспрещен? — негромко предположил Ашет, на всякий случай вставая рядом с братом и наполовину вытаскивая из ножен меч.
Черные глаза гоблина скользнули к нему. Теперь рука (хотя вернее было бы называть ее лапой: в свете факела явственно были видны обломанные когти на ней) указала на охотника, и гоблин снова захрюкал. Потом прокашлялся и уверенно выдал:
— Арта кхар тры!
На несколько секунд воцарилось молчание. Потом Карина, Антон и Тревор одновременно повернулись к несколько опешившему от такого внимания Фарраду, а Фредо и Ашет, не отворачиваясь от потенциального неприятеля, мимолетно переглянулись.
— Что он сказал? — зашипел король, — Вы же учили гоблинский, переводите!
Фаррад быстро облизал губы и честно попытался сосредоточиться. Одно из произнесенных слов было ему знакомо, но как перевести его в данном контексте, вампир не знал.
— Я… мне кажется… — наконец, неуверенно начал он, — Мне помнится… «Арта» — это, в зависимости от контекста или «если», или «скоро», или «ужин», или «народ».
Карина нескрываемо сморщилась, вновь поворачиваясь к гоблину.
— Какой у них… разнообразный язык, — процедила она и тяжело вздохнула, — А остальные слова?
— Остальных слов я не знаю, — виновато отозвался ученый, аккуратно расправляя невидимую складку на своей тунике, — Я даже не совсем уверен… Не исключено, что он говорит на каком-нибудь местном диалекте.
— Тоже мне, ученый, — недовольно буркнул Ашет, постукивая пальцами по рукояти меча, — Что делать-то будем? Может, проще отрубить ему зеленую башку, да и…
Договорить ему не дал ужасающий по своей силе, громогласный, призывный рык. Гоблин, только что издавший его, отступил, опять входя в крысиную лавину и стоя прямо среди несущихся куда-то непрерывным потоком серых теней, и вытянул руку в сторону пришельцев.
— Ахронта!
Послышались чьи-то тяжелые, грозные шаги. Путники, справедливо подозревая за ними близящуюся угрозу, поспешили встать поближе друг к другу. Фредо, держа факел высоко поднятым, воздел и посох и, почти соединив их, приказал:
— Templo!
Круг света, до сего времени рассеянный, мягкий, неожиданно стал осязаем. Вокруг маленького отряда поднялась тонкая, сияющая стена, куполом соединяющаяся над головами, ограждающая их от возможного нападения.
Послышался громовой рык, и из тьмы, расшвыривая крыс пинками в стороны, выступил другой гоблин. Он был выше первого раза в четыре, шире в плечах, массивнее, и клыки имел куда как большие. Его глаза — черные, как и у первого, — отблескивали алчным алым пламенем, из дырочек вздернутого носа вырывались клубы пара: он был похож на взбешенного быка, увидевшего красную тряпку и готового ринуться на тореадора.