Черняховский
Шрифт:
Иван Данилович продолжал уделять большое внимание спорту, отдавая предпочтение легкой атлетике, лыжам, тем видам, которые имели непосредственное отношение к военному делу. Важное значение придавал закаливанию организма. Он считал, что учиться и готовиться быть военачальником, не укрепляя постоянно здоровья, — все равно что бросать семена в непригодную для растения почву.
Однажды ему поручили подготовить команду лыжников к соревнованиям по прыжкам с трамплина между военными академиями Москвы. Желающих было мало. Но Черняховский имел удивительный подход к людям, умел заражать и увлекать их собственной энергией. Собрал
Первый прыжок. Захватив с собой лыжи, команда поднялась на самую вершину трамплина на Ленинских горах. Вот и стартовая площадка. Высота — дух захватывает! Даже страшновато стало… Кашуба начал уже раздумывать, стоит ли ему прыгать.
Иван Данилович пошутил:
— Попробуй-ка не прыгни! Всем расскажу, что ты испугался.
— Расскажешь или не расскажешь, Иван, а прыгай ты первый, я за тобой.
— Смотри, Володя…
Черняховский, набирая скорость, понесся по трамплину, оторвался от него и, рассекая воздух, полетел вниз. Лыжи стали как бы его крыльями. Пролетев около двадцати метров, он удачно приземлился. Кашубе ничего не оставалось, как прыгать вслед за ним.
От академии в соревнованиях должны были участвовать только двое. После зачетных проверок выяснилось, что прыгать придется Черняховскому и Кашубе. На соревнованиях друзья заняли призовые места. Летом Иван Данилович любил играть в футбол, заинтересовался и прыжками с парашютом. Этот вид спорта в те годы только начинал развиваться, нередки были несчастные случаи. Командование академии запретило слушателям заниматься парашютным спортом. Но Иван Данилович обратился с просьбой к начальнику академии и получил разрешение.
Из слушателей академии была создана группа парашютистов. Начались регулярные занятия. С нетерпением готовились к первым прыжкам. Когда самолет поднял новичков в воздух, все особенно остро почувствовали разницу между тем, что предстояло им сделать, и прыжком с вышки. Инструктор спросил:
— Кто будет прыгать первым?
Произошла заминка. Тогда вызвался Иван Данилович. Прозвучала команда, и он ринулся в воздушную бездну. Упражнение выполнил на «отлично».
В академии Черняховского знали как чемпиона по бегу и по стрелковому спорту. Многочисленные награды, среди которых именные часы, велосипед, охотничье ружье, свидетельствовали о частых его успехах в соревнованиях. Подарками он очень дорожил — ведь каждый из них был завоеван в упорной борьбе.
В приказе о переводе на последний курс академии было отмечено, что слушатель Черняховский переводится с оценкой «отлично».
Успехи не вскружили голову Черняховскому. Держался он скромно и пользовался всеобщим уважением. Коммунисты избрали его членом бюро партийной организации курса.
Для Черняховского и его однокурсников наступил важный этап в учебе — написание дипломной работы, которая позволяла проявить полную самостоятельность и раскрыть индивидуальные знания и способности. Несмотря на то, что учились они на командно-инженерном факультете, темы дипломных работ им рекомендовались чисто технического порядка.
Черняховский выбрал тему «Карбюрация мотора танка» и занялся подбором материала. Он посещал научно-исследовательские институты, бывал на заводах. Работа над узкоспециальной темой обязывала его поддерживать связь со смежными институтами. Когда слушатели узнали,
Учеба в академии подходила к концу. Черняховскому открывалась замечательная перспектива службы в танковых войсках на высоких командно-штабных должностях. Но случилось непредвиденное.
Начальник академии получил письмо от работника Томашпольского районного комитета партии Пескуда: «Слушатель академии Черняховский скрыл свое социальное происхождение». И далее Пескуд писал, что Черняховский не только недостоин учиться в военной академии, но и вообще служить в Красной Армии.
Комиссар командного факультета академии Давидовский, получив «сигнал» о слушателе Черняховском, принял сообщение за истину.
Состоялось партийное собрание курса. Первым выступил Давидовский:
— Мне теперь понятно, почему Черняховский всюду стремился выделиться. Он из кожи лез вон, чтобы учиться на «отлично». Видимо, уж очень ему хотелось удержаться в академии. Знаем мы таких помещичьих сынков еще с гражданской войны…
Черняховский слушал, склонив голову, и, казалось, ничего не видел. Голос Давидовского, словно молот, стучал в висках. Лицо Ивана Даниловича то бледнело, то вспыхивало от прилива крови. Он понимал, что все это ужасное недоразумение, которое рано или поздно должно выясниться. Но если выяснится поздно? «Неужели так просто, без доказательств меня лишат всего, к чему стремился и чего уже достиг?»
— Товарищ Черняховский, признаете ли вы достоверность фактов, изложенных в письме работника райкома партии? — спросил председательствующий.
Черняховский предельно кратко попытался объяснить суть дела, но от волнения и обиды спешил, выступление в его же собственных глазах выглядело неубедительным. Затем выступил Кашуба. Он говорил, что все это недоразумение, Черняховский предан Советской власти, и слушатели, хорошо знавшие его, готовы поручиться за своего товарища. Давидовский прервал Кашубу, заявив, что они перестали отличать врагов от подлинных друзей, поддаются личным впечатлениям, и предложил исключить Черняховского из партии. На лбу Ивана Даниловича выступил холодный пот. Последние слова Давидовского подкосили его.
— Товарищи коммунисты, есть ли у кого другие предложения?
— Есть, — поднялся со своего места начальник курса Петр Васильевич Котов. — Я предлагаю направить на родину Черняховского представителя академии и только после выяснения факта на месте решать судьбу коммуниста!
Выступление Котова было для Давидовского неожиданным.
— Товарищ Котов, вы не верите нашим партийным органам?
— Я лично доверяю товарищу Черняховскому, — продолжал Котов в напряженной тишине. — Потому что он предан нашему делу как настоящий коммунист. И живет идеями социализма. Без этих идей у него не было бы таких успехов и такого упорства.