Черные боги, красные сны

Мур Кэтрин Люсиль

Потом светлая радость возникла на их лицах, словно пламя, жившее внутри камня, начало изливаться из разрушенной темницы. Его великолепие поглотило мерцающие звезды, тусклый свет вспыхнул, стал ярче, и весь склон горы залило спокойное, неподвижное сияние, которое мгновение назад было заключено в глубинах Звездного камня.

Франга что-то быстро бормотал и размахивал руками, пытаясь произнести заклинание, выкрикивал скрипучим голосом

слова, бессильные вызвать магию. У него ничего не получалось, словно его могущество исчезло вместе с погасшими звездами и мраком, и он стоял беззащитный в сиянии этого чужого света.

Смит почти ничего не замечал вокруг себя. Когда его окружило ослепительное сияние, пламя исчезло, а вместе с ним и мучительная боль; наступившее облегчение было таким всепоглощающим, что, когда его руки освободились от пут, он из последних сил прислонился к скале, стараясь не впасть в забытье.

У него над головой послышался треск и шорох, и к его ногам соскользнул Ярол, по-прежнему находившийся без сознания и потому совершенно спокойный. В наступившей тишине Смит медленно делал глубокие вдохи, собираясь с силами, а Ярол пошевелился, приходя в себя. Франга и Джирел оглядывались по сторонам в захватывающем все больше и больше пространства свете Звездного камня.

Затем мимо них пронеслось нечто, имя которому могло быть только «тень света» — более глубокое сияние в великолепии бледного дня. Смит обнаружил, что он смотрит прямо в его пылающее сердце, но оно его не слепит, хотя он сумел различить лишь смутные очертания существа, висящего над ними,— не имеющего ничего общего с человеком, совершенно чуждого, но не жуткого и не угрожающего. Его присутствие было таким же реальным, как пламя,— и таким же нереальным.

И каким-то непостижимым образом он почувствовал на себе холодный, беспристрастный взгляд, отчужденный и изучающий, который, казалось, проник в самые потаенные глубины его сознания и души. Он изо всех сил вглядывался в сердцевину белого сияния, пытаясь понять, что за существо его рассматривает. Оно походило на грациозно изогнутого моллюска, а с другой стороны, Смит понимал, что его глаза не в состоянии до конца осознать и оценить неземные спирали и завитки, говорившие о какой-то фантастической, неевклидовой системе чужой геометрии. Однако он смог увидеть красоту диковинного существа, и его охватило глубокое благоговение и невероятное восхищение перед этим чудом.

Франга завопил тонко и хрипло и упал на колени, чтобы спрятать глаза от его

неземного великолепия. Воздух задрожал, и вместе с ним задрожала сияющая тень, и в головах троих людей пронеслась мысль, не облеченная в слова.

— Мы благодарны за Наше освобождение,— прозвучали слова в их сознании, сказанные голосом глубоким и спокойным и одновременно сияющим, точно свет, вызвавший его к жизни.— Мы, кого сильная магия заключила в темницу Звездного камня многие века назад, выполним одно ваше желание, прежде чем вернемся в Наш дом. Назовите его Нам.

— О, верни нас домой! — с трудом проговорила Джирел, прежде чем Смит успел хоть что-то сказать.— Забери нас из этого ужасного места и отправь домой!

Мгновенно сияющая тень обволокла их и, ослепив, пронеслась у них над головами. Гора исчезла где-то внизу, а ослепительный свет умчался вбок, в пустоту, словно вокруг них раздвинулись стены пространства и времени.

Смит услышал вопль отчаяния, который издал Франга, увидел, как мимо пронеслось лицо Джирел, и даже успел заметить в ее глазах какие-то невысказанные слова; ее рыжие волосы, точно огненное знамя, устремились вслед за ней. А потом ослепительное сияние вокруг него превратилось в тусклые стальные стены, и он почувствовал щекой холодное прикосновение их гладкой поверхности.

Он с трудом поднял голову и молча посмотрел в глаза Яролу, сидевшему напротив него в марсианской таверне, которую они покинули века назад. Венерианин так же молча заглянул ему в глаза.

Затем Ярол откинулся на спинку стула и крикнул:

— Марнак! Ликера! Быстро!

Потом он повернулся и начал хохотать, сначала тихонько, а потом как безумный.

Смит вцепился в стакан с сегиром, который оттолкнул от себя, когда поднялся со своего места — в далеком прошлом. Он откинул голову и сделал глоток, поднеся ко рту стакан быстрым, не очень уверенным движением руки, а потом закрыл глаза, когда знакомое тепло согрело его изнутри. За закрытыми веками пронеслось воспоминание о тонком, бледном лице с сияющими глазами, наполненными неожиданно сильным, необъяснимым чувством, которого ему уже никогда не суждено понять. А еще он вспомнил медно-рыжие волосы, словно знамя развевающиеся у нее за спиной. И лицо девушки, умершей две тысячи лет назад, в миллионах световых лет отсюда, девушки, чей прах уже давно развеяли земные ветры.

Смит пожал плечами и осушил свой стакан.