Черные псы пустыни

Аллен Джастин

Урук, глядя на эту прискорбную толкотню, вспомнил зрелище, свидетелем которого он был много лет тому назад. Блистательный Тот, победоносный полководец страны Эгип, демонстрировал избранному обществу свои таланты. Он вызвал нескольких рабов и выстроил их в цепочку. Подойдя к ним, он что-то прошептал каждому на ухо, потом хлопнул в ладоши. Рабы оцепенели. После этого он внушал им, что они по колено в воде, что вода превратилась в кровь, что его жезл стал коброй — и они верили всему. Одна женщина вообразила, что находится в купальне, разделась и попыталась

вымыться. Другой раб вдруг улегся на живот и принялся молотить руками и ногами, воображая себя лениво плывущим сквозь камыши крокодилом. Вот и сознание этих людей сейчас далеко отсюда. И перед глазами у них нечто худшее, чем крокодилы и камыши.

Ада подняла более двух десятков человек. Некоторые не смогли встать. Оставалось лишь прикончить их из милосердия, но на это не было времени.

— Выходим, — приказал Урук.

Пес возглавил шествие, за ним пошел Урук с обнаженным мечом, далее Ада. Замыкал цепочку Джаред.

Обратный путь всегда кажется дольше, каким бы коротким он ни был. Но вот уже позади осталась тяжелая окованная дверь, после темницы воздух подземелья казался свежим. Однако тропа, ведущая наверх, выглядела весьма недружелюбно. Вместо одного факела на гребне холма светилось две дюжины огоньков. Значит, и мечей там было никак не меньше.

— Что теперь? — спросил Джаред.

— Будут они драться? — спросил Аду Урук.

— Можно попробовать. Но все равно им не одолеть Нифилим.

— По крайней мере, умрут в бою, — заметил Джаред. — А мы, может, и смоемся.

— Пошевеливаемся, — бросил Урук. — Сейчас они двинутся вниз.

Джаред и негр подошли к убитым нифилимам и подобрали их мечи. Джаред закинул оружие за плечо, как это делали нифилимы. Урук подошел к Аде.

— Возьми меч. На всякий случай.

И Урук прикрепил меч к ее поясу.

Ада не спорила. Она смотрела во тьму.

— А что, если есть другой путь?

— Где?

— Я видела, как стражники появлялись оттуда, — она махнула рукой во тьму напротив входа в камеру.

— Куда этот проход ведет, не знаешь?

— Нет.

— Стоит попытаться, — предложил Джаред.

— И куда мы выйдем? — сомневался Урук.

— Хуже не будет. — Джаред ткнул пальцем вверх. Несколько факелов начали спуск в их сторону.

— Вы оба так считаете? — спросил Урук.

Ада молча кивнула.

— Я ни в какую игру не откажусь сыграть, — ухмыльнулся Джаред. — Риск — мое призвание.

Урук посмотрел на пса.

— Уговорили.

Он подхватил бурдюки с водой, передал мешок с хлебом Джареду, снял со стены два оставшихся факела.

— Мы с Псом впереди. Джаред замыкает.

— Вечно старого больного человека в хвосте оставят. — Джаред глянул в сторону приближающихся факелов. — Впрочем, сзади скучно не будет.

— Показывай дорогу, — велел Урук Аде и вручил ей факел.

И вот уже они втягиваются в узкий коридор. Урук не знает, что нифилимы называют этот проход «Кошмаром толстяка», но ничего хорошего не ждет. Если бы он был набожным человеком, то

вознес бы молитву Мане. Но вместо этого он стиснул зубы и молча последовал за Адой.

— Все вещи оставить здесь! — скомандовал Ячменное Зерно. — Пейте и ешьте вволю, дальше только оружие несем.

Приказ пить и есть исполнили охотно. Развязали мешки, поднесли ко ртам бурдюки. Ламех вытащил кусок вяленой козлятины, покосился на него и отбросил в сторону. Боль в животе утихла, но аппетит не пришел. Ячменное Зерно его понимал. Желудок за время пути не подвел его ни разу, но аппетита все равно не было.

После краткого отдыха отряд Ячменного Зерна двинулся дальше. Ни одного стона он не услышал. Люди не хотели тратить энергию на бесполезные звуки. Вставай и топай, береги себя для битвы.

Болезни не отставали от отряда Ячменного Зерна. Не меньше двух десятков человек пожаловались ему в этот день на потертости и сыпь. У одних просто стерлась кожа от дождя, пота и долгого марша, но некоторые страдали глубоко и серьезно. Многих выворачивал наизнанку кашель. Они отчаянно скребли грудь, раздирая кожу до крови.

Разные мысли лезли в голову. Отказаться от всего. Хватит. Пусть армия ищет победу без нас. Мы больны, мы истощены, мы валимся с ног от усталости. Но вера в справедливость гнала дальше. Даже больные и истощенные, они стремились к победе. Вернуться сейчас назад было бы настоящим предательством. Люди не падали, потому что им не давала упасть гордость. И пока они держались на ногах, Ячменное Зерно вел их. На что они будут способны, когда дойдут до Дагонора? Неважно, даже если никто из них не увидит солнца следующего дня. Боги требуют жертв, и эти воины готовы принести себя в жертву.

Они ковыляли еще полчаса. Вышли в овраг, который вел к подножию горы Дагон. Начали спуск. Тут Ячменное Зерно заметил на ветке тамариска кусок темно-синего шелка. Он замер. Такая ткань в этой глуши — все равно что голый дикарь на рыночной площади Кан-Пурама. Яшман протянул к тряпке руку — но тут кто-то рядом рухнул наземь. Меч, который воин по какой-то причине выхватил в последний миг своей жизни, упал в грязь.

Ячменное Зерно нагнулся и перевернул упавшего на спину. Пусть хоть лежит лицом к небу, раз ничем больше ему не помочь. Пульса нет. Задрав рубаху, Ячменное Зерно увидел уже знакомые язвы. Остальные люди столпились вокруг. Вдруг один из них вскрикнул.

— Что там такое? — проворчал Ячменное Зерно, ожидая, что еще кто-нибудь сейчас отдаст душу богам. Но тут он понял, в чем дело. И сам застонал.

Нифилимы.

Не менее шести дюжин белоголовых появилось из-за холма. Отряд Кан-Пурама замер. Только немногие обнажили мечи, остальные вообще не шевелились, а иные в отчаянии рухнули на колени. Бой был проигран еще до его начала.

Ячменное Зерно заорал, призывая к сопротивлению. Да что пользы! Нифилимы неслись на его людей с обнаженными мечами, а эти остолопы сбились в кучу, как стадо коз перед волками.