Черные волшебники
Шрифт:
– Да! Да! Да! Да! Да! – взвизгнул Ньют, от удовольствия став невидимым. Правда, через мгновение он, радостно жужжа, появился снова.
– Сегодня я собиралась представить тебя летучим мышам, – сказала Генна молодой друиде по дороге в домик.
– Но это может подождать, тем более, что они становятся разговорчивее ночью.
Робин шла о чем-то задумавшись; впервые после появления незнакомца в роще, она чувствовала себя спокойно. Когда Ньют унес в лес черный камень, похожий на сердце, ей показалось, что все неприятности остались позади. Но девушку тревожило еще кое-что,
– Наставница, меня беспокоит сон, который приходил ко мне несколько раз в последнее время. Я уверена, что он навеян самой богиней. – Генна вопросительно посмотрела на нее.
– Он о моем… отце, короле. И о Тристане. Боюсь, что-то случилось и они нуждаются во мне.
– Ты хочешь прекратить учение? – мягко спросила Генна.
– Нет! Но я должна узнать, что произошло, я должна навестить их. Ты простишь меня, если я ненадолго вернусь в Корвелл?
Генна грустно улыбнулась.
– Тебе не за что просить прощения. Ты способная и прилежная ученица и вполне в состоянии принимать решения. Если ты должна уехать на время – ну, что же, значит так тому и быть. Я очень надеюсь, что ты вернешься.
– Генна, я обязательно вернусь! – горячо заговорила Робин. – Спасибо тебе! – Девушку охватило головокружительное ощущение облегчения и радостного предчувствия. Она как можно скорее отправится в Корвелл. Генна и Робин уже почти дошли до дома, когда вдалеке раздалось горестное блеянье. Они остановились и услышали его снова. Звук доносился с юга, с границы рощи и, казалось, приближался к ним.
– Похоже, что-то случилось, – нахмурилась Генна и побежала туда, откуда доносились стоны. Робин побежала вслед за ней, но очень скоро перегнала свою наставницу. Она промчалась через сад и, вбежав под сень древних дубов, с размаху налетела на перепуганную лань.
Она обхватила лань за шею, чтоб удержать ее, и стала что-то нашептывать ей в ухо, стараясь успокоить ее. Робин почувствовала, что животное стало меньше дрожать, но все-таки до конца не успокоилось. И тут к ним подбежала Генна.
– Что случилось, кареглазка? – прошептала она так тихо, что Робин с трудом различила слова.
Лань снова застонала, и хотя Робин не смогла разобрать, что именно хочет сказать испуганное животное, то, что оно пребывает в полнейшем ужасе, сомнения не вызывало. Мех на боках лани свалялся, а ноги были покрыты многочисленными мелкими царапинами.
Генна посмотрела на свою ученицу и вздохнула. Она несколько раз погладила лань, и постепенно та успокоилась. Однако, только когда несчастное животное начало пощипывать сладкую траву, старая друида поднялась с земли.
– Я не поняла, что так испугало ее, – сказала она, – по я никогда не видела такого, так долго не проходящего страха. Видно, что она без остановки пробежала много миль.
– Что мы будем делать? – спросила Робин. Ужас лани возбудил в ней гнев. Она хотела наказать того, кто так напугал несчастное животное.
– Я должна пойти посмотреть, – сказала друида.
– Разреши мне пойти с тобой! – попросила Робин.
– Нет, тебе пока еще нельзя. Мне придется обратиться к силам, тебе
Едва она замолчала, над рощей появилась огромная стая черных Дроздов. Тысячи маленьких птичек мчались к друидам, и только когда оказались в пределах священной рощи, птицы опустились вниз и расселись на самых высоких ветках вековых дубов.
Робин и Генна заметили, что стая тоже появилась с юга.
Холодные пальцы смерти уже коснулись принца Корвелла. Однако, Тристан почти не ощущал ее леденящего присутствия: все его чувства окутывал серый туман.
Мерный цокот копыт лишь смутно проникал в его сознание, не чувствовал он и руки Даруса, поддерживавшей его в седле. Боль от раны уже давно прошла. Только дышать ему было тяжело: клинок невидимого убийцы задел легкое.
Принц уже готов был сдаться темному всаднику, что скакал рядом с ним. Он слишком устал бороться за каждый вздох. Благословенное облегчение обещали ему широко раскрытые объятия смерти.
– Тристан! Взгляни на меня, мой принц!
В первую секунду он никак не отреагировал на далекий голос. Когда же он попытался, все его тело словно покрылось толстой жесткой коркой – он не мог заставить себя открыть глаза или даже пошевелиться. Лишь после колоссальных усилий ему это, наконец, удалось.
Вокруг клубился густой туман, заглушая цокот конских копыт. Поступь лошадей стала уверенней и легче. Тристан понял, что они скачут по равнине, укрытой туманом. Вдруг туман разошелся, и их глазам предстало широкое гладкое озеро. Ему казалось, что они скачут вдоль берега, хотя земли не было видно. По правде говоря, он и не смотрел вниз.
– Тристан!
Завораживающий голос снова возник у него в мозгу, и принц стал оглядываться, пытаясь понять, кто же зовет его. Тут он, наконец, заметил белую фигуру, спокойно стоявшую прямо среди вод озера. Ее тонкие руки манили принца к себе. Тристан узнал королеву Аллисинн. Казалось, она где-то очень далеко, однако он видел слезы, собравшиеся в уголках ее глаз, и слышал ее голос, хотя королева говорила едва различимым шепотом.
Как прекрасна она была! Ее светлыми волосами играл легкий ветерок, а белоснежные одеяния скорее походили на воду – так легко они текли вдоль ее хрупкого тела. Аллисинн была очень печальна, и принцу ужасно захотелось обнять ее и утешить.
И тогда Тристан понял причину ее печали.
Он не выполнил ее просьбы, и разочаровал Аллисинн. Черное отчаяние охватило его, и принц снова увидел рядом с собой призрак смерти.
Собрав все силы, он попытался дотянуться до королевы, но его тело не подчинялось ему. Короткое рыдание сотрясло Тристана, а образ королевы Аллисинн начал таять.
– Моя королева! – прокричал он, пытаясь протянуть ей руку, чтобы она взяла его с собой.
– Оставайся здесь! – вскричала она. Ее голос посуровел. – Не иди за мной! Ты не должен этого делать.