Чёрные земли
Шрифт:
– А вы не задумывались, сколько миров существует всего?
– Думаю, их или бесконечное количество, или достаточно много, чтобы поглотить наш мир.
– И все они одинаковы? Такие, что состоят из руин, гробниц, капитальных дорог, заселены мертвецами, и повсюду разбросаны магические предметы?
– Нет, вряд ли, разнообразие может быть велико. А к чему вы клоните.
Я отхлебнул кофе, слегка обжёг язык, но действие не замедлило сказаться, сонливость прошла.
– Так вот, вы, наверное, уже догадались, что я из другого мира.
– Так я и предполагал. А что в вашем мире?
– Мой мир сильно отличается от вашего. Там живут такие же люди, две руки, две ноги, голова. Но есть
– В нашем мире её тоже не было, пока не произошло Вторжение.
– И второе: наш мир ушёл вперёд. Лет на сто-сто пятьдесят.
– Как это?
Я задумался.
– Ну, смотрите, вы ведь уже поняли, что такое прогресс? Человечество не стоит на месте, а постоянно развивается. Изобретают новые вещи. Оружие, например. Вы ведь военный человек?
– Заканчивал военную академию без малого тридцать лет назад.
– Помните, какое оружие использовалось тогда?
– Я на занятиях по стрельбе использовал кремнёвый мушкет, - признался он. – Тогда это считали старьём, но на вооружении они стояли.
– А теперь представьте, чем люди будут убивать друг друга через сто лет.
– Представляю, и мне становится страшно.
– Мне тоже, просто скажу, что за те сто лет, что предшествовали моему рождению, человечество пережило две страшных войны. За время одной убили больше десяти миллионов человек, на второй – больше пятидесяти миллионов.
– Население Державы по последней переписи составляет сорок восемь миллионов, - пробубнил он себе под нос.
– Вот именно, а теперь существует оружие, способное одним ударом уничтожить огромной город или даже несколько. И это оружие можно доставить по воздуху в любую точку мира. Теоретически, если применить все запасы этого оружия, то жизнь на земле прекратится.
– Думаю, нам не стоит это у вас заимствовать.
– У вас и не получится, мало знать, как устроен тот или иной механизм, нужно ещё сделать материалы, из которых он состоит, сделать расчёты его работы, потом воплотить в металле, потом… Всему своё время, я, конечно, расскажу, что знаю, пусть даже это вам не поможет, но будете знать, в каком направлении развиваться.
– А чем вы занимались там, у себя? – он присел на соседний стул и тоже отхлебнул кофе.
– Работал по строительству.
– Странно, у меня сложилось впечатление, что вы – человек образованный.
– Так и есть, я закончил университет. Инженер-гидрогеолог.
– Простите?
– Занимался всем, что связано с грунтовыми водами. Но так вышло, что не смог найти работу по специальности и деле то, за что платят. Ещё служил в армии, у нас там всеобщая воинская повинность.
– В пехоте?
– Можно сказать и так, простой пехоты у нас нет, вся она передвигается на технике. Я механик-водитель БМД. Непонятно? Ну, большая бронированная машина. Самоходная. Имеет спереди небольшую пушку, внутри несколько солдат. Я вам потом её нарисую.
– Думаю, наше сотрудничество будет плодотворным, - сказал Валис. – Вам предоставят всё необходимое, а наши инженеры запишут каждое ваше слово.
Глава четырнадцатая
Вырваться из цепких лап инженеров получилось через три дня, когда моего присутствия потребовал Гловер. Предстояло идти за книгой, зацепка имелась, а потому можно было надеяться, что Гланд отдаст нам книгу в обмен на гарантии безопасности.
Эти три дня оказались очень тяжёлыми для меня. От постоянных объяснений болел язык, а чертить пришлось столько, сколько я не чертил во время учёбы в институте. Как ни странно, вспомнить получилось очень многое. И в химии, и в физике, и в механике. Чертёж двигателя внутреннего сгорания был как в учебнике, заодно и про реактивные двигатели объяснил.
Я думал, что меня станут интеллектуально доить и дальше, но запас моих знаний быстро иссяк, я стал повторяться, а потому мне разрешили отправиться с товарищами на задание. Возможно, позже я смогу вспомнить что-либо ещё, а местные учёные пока переварят полученные сведения.
Получив на руки документы, подтверждающие полномочия, а также револьверы, мы отправились искать Гланда. Кстати, более интересное оружие нам пока не досталось, зато позволили добраться до своего снаряжения, так и стоявшего в сумках на съёмной квартире. Его уже обыскивали, пока мы сидели в тюрьме, но изъяли только винтовку Виго для экспертизы и зачем-то арбалет Гловера. Но нам пока и не требовалось ничего больше, сунули по револьверу за ремень, и только Хорт прихватил свои обрезы, для чего пришлось надеть ещё более просторный пиджак.
В городе нас могли узнать, но, имея на руках бумаги с подписью короля (факсимильной, но кто об этом знает), можно было не бояться правоохранителей. Угрозу представляли агенты заговорщиков, которые, я уверен, всё ещё оставались в городе. Таити – перевалочный пункт, почти всё добро из Чёрных земель идёт через него. Оставалось надеяться, что теперь, когда хозяева ощутимо огребли в пригороде столицы, шестёрки постараются лечь на дно.
Проблемы начались сразу после того, как наша группа вылезла на перрон. Город нам визуально был знаком, а вот местной топонимикой никто не интересовался. Дорогу пришлось спрашивать у местных. И снова вышел облом. Никто не знал никакого переулка скорняков. Один солидный мужчина в пенсне, что делало его похожим на профессора университета (которого в городе не было), предположил, что, раз город довольно старый, то когда-то здесь проживали ремесленники, включая скорняков. И компактно селились по специальностям. Стало быть, переулок этот где-то есть, только скорняки давно съехали, и называется он теперь по-другому.
– И что будем делать? – спросил я у своих.
Все синхронно пожали плечами, потом Виго предположил:
– Надо найти того, кто помнит.
– Думаю, улицы переименовали давно, так что… - начал говорить Гловер и затих, взгляд его устремился куда-то в конец улицы.
– Что там? – спросил я и попытался проследить за его взглядом.
В конце улицы, на перекрёстке сидел в скрюченной позе древний старик, настолько древний, что на Черноте я запросто принял бы его за мумию. Волос почти нет, а те, что есть, белые, как снег. Лицо состоит из одних морщин, глаза ввалились и почти закрыты, сам тощий, словно только что из концлагеря, одет в невообразимые лохмотья, а перед ним стоит древняя соломенная шляпа для сбора подаяния. Тут варианта было два: или человек действительно одной ногой в могиле, или же это профессиональный нищий, который слегка переигрывает. Кстати, открытое нищенство в стране запрещено. А его не трогают. Почему? Снова два варианта: умирающего старика полиции просто жалко, а с профессионалом они в доле.