Чёрный ангел
Шрифт:
– Нет, Витя, не потому. Твое-то недоумение я как раз могу рассеять. После разговора с Лизаветой я немного представляю себе характер Ирен. Она предпочитала принимать решения сама. Не любила взваливать свои проблемы на чужие плечи и вообще старалась о них помалкивать. И еще мне кажется, что если бы она решила сдать убийцу, то сначала поставила бы его в известность. Такой уж строгий у нее был кодекс чести. Так вот, убийца-то имел возможность узнать ее получше, чем я. А потому относительно спокойно мог отпустить ее в четверг и ждать благоприятного случая.
– Тогда что тебя не устраивает в моей версии?
– М-м... даже не знаю, с чего начать. Ну, во-первых, способ убийства. Он не просто другой, а принципиально другой. Ты Грофа читал? Про перинатальные матрицы слышал?
– Ты, давай, не выражайся, - обиделся Виктор.
– По-русски говори.
– По-русски слишком
– Откуда мне знать? Может, у него сигареты кончились. Может, она свои предпочитала. Может, видела, как он Козловского угощал.
– Ну, как Козловский закуривал, она не видела. А стало быть, не знала, как именно его к праотцам отправили.
– Почему ты так думаешь?
– Фу, Витя, ты меня разочаровал! Цианид действует мгновенно. Затянись Козловский на глазах Ирен, она бы узрела его агонию, а по твоей собственной версии, про убийство ей ничего не было известно аж до самого свидания двух голубков под злополучной лестницей. А что касается других твоих возражений - да, я допускаю, что убийце почему-либо не удался трюк с сигаретой. Но не верю, что он после осечки решился на такой вандализм. Разве что совсем спятил от страха, но и то сомнительно.
– Ну ладно, а кроме способа убийства что тебя мучает?
– Да, в общем, ничего. Просто там такие сочные подозреваемые имеются. Халецкий смачно поцеловал кончики пальцев.
– Видишь ли, жизнь Ирен - кстати, это имя она себе сама выбрала, мама-то ее Таисьей назвала - была покруче иного романа. Не в смысле криминала - в смысле драмы. Но в двух словах ее не перескажешь, а ты домой торопишься, так что на эту тему давай завтра покалякаем. Короче, виделся я сегодня с ее дочуркой и бывшей свекровью. Это такие экземпляры, скажу я тебе! С удовольствием бы их препарировал, одного любопытства ради. Ну, и чтобы кайф им малость обломать. Ты бы слышал, с каким злобным наслаждением они поливали покойную грязью! Да и с сожителем Ирен не все ясно. Нет, ты не подумай, ладили-то они душа в душу, все соседи в один голос так говорят, не скрывая, между прочим, зависти. И Лизавете он очень симпатичен. А известие о смерти подруги едва в гроб парня не вогнало, посинел, говорят, весь, еле "скорая" откачала. По слухам, в сороковой он лежит, в кардиологии. Я его пока не беспокоил, пусть маленько оклемается.
– А ребенок? Ты говорил, у них маленький ребенок. На кого оставили?
– За парнишкой пока Лизавета присматривает да няня приходящая. Няня уже год, как у них работает, наняли сразу, как Ирен на работу вышла.
– Так я не понял, чем тебе сожитель не угодил?
– Видишь ли, никто не знает, кто он такой и откуда взялся. Ирен два с половиной года назад приволокла его на себе, больного. В больницу он почему-то лечь отказался, а жил один, и присматривать за ним было некому. Вот Ирен его и выхаживала. А пока выходила, там порезвился амурчик, и пациент остался жить у сиделки. Как честный человек, он тут же предложил ей руку и сердце, но Ирен, пуганая ворона, сердце приняла, а руку отвергла. Лизавета поначалу относилась к их роману настороженно, все опасалась, не нарвалась ли подруга на проходимца, и, ясное дело, выпытывала, кто да откуда. Ирен все уходила от ответа, а потом прямо сказала: не спрашивай. Прежняя Петенькина жизнь была страшнее кошмара, он пытается ее забыть, и чем меньше народу будет знать о его прошлом, тем больше у него шансов на успех. Лизавета еще немного понервничала, потом видит: мужик о подруге заботится, на шее у нее не сидит, ребенка едва не на коленях вымолил (Ирен думала прервать беременность) и не надышится на мальчишку, готов целыми днями с ним тетешкаться. Ну, она и успокоилась. А теперь вот гадает, не настигло ли Петра его страшное прошлое. Как тебе такой сюжетец?
– Романом-фельетоном отдает, - поморщился Виктор.
– Фу-ты, ну-ты, какие мы образованные!
– фыркнул Халецкий.
– А еще требовал, чтобы я по-русски изъяснялся! Значит, не привлекают тебя страшные тайны прошлого, рационалист ты наш бескрылый? А мне, признаться, этот сюжет куда симпатичнее игр, в которые играют службисты. И главное, грязи в нем наверняка поменьше будет.
– А ты уверен, что твои страшные тайные прошлого не сведутся к тем же службистским играм?
– Типун тебе на язык! Надо же все так опошлить, настроение испортил... Кстати, я ведь тебе самого главного так и не сказал - как раз насчет игрунов наших. Да, ладно, не дергайся, это недолго. Пошли к метро, по дороге расскажу.
На улице шел снег. Белые искорки мелькали в свете фонарей, ложились на тротуар и превращались в серую грязь. Едва сыщики закрыли за собой дверь, откуда-то из темноты вынырнула давешняя старуха, привычно вцепилась Виктору в рукав, но, узнав его, отшатнулась, выругалась и снова растворилась в темноте.
– Какие, однако, к тебе красотки клеятся!
– поддел приятеля Халецкий.
– Завидуешь? Могу уступить, мне не жалко. Беги, догоняй.
– Куда мне, инвалиду уголовно-розыскного фронта, за такой шустрой барышней угнаться! Но к делу, товарищ. Я сегодня смотрел сводки происшествий по городу за июль - ну, насчет того взрыва. Поверишь ли: ни строчки нет! Ладно, думаю, это они могли как-то задним числом подчистить, значит, надо желтую прессу проверить. Не будут же они все тиражи изымать! И снова ни строчки. Тогда я крепко поскреб в затылке и наскреб такую мысль: сразу после взрыва ведь неизвестно было, кого там бабахнули, значит, на место происшествия должны были вызвать уголовку или рубоповцев. К нам вызов точно не поступал, я проверил. Стало быть, остается РУБОП и район. РУБОП я напоследок оставил - там пришлось бы кланяться, и они меня потом до конца жизни эксплуатировали бы за эту маленькую любезность. Пошел я в район. Там говорят: "Да, было дело, вызывали нас в июле на взрыв. Только сразу же и развернули - "смежники" первыми подоспели, сами, сказали, разберемся. А если вам подробности нужны, обратитесь к сотруднику такому-то, он тогда дежурил. Только у него сегодня выходной, вы завтра приходите". Ну, выпросил я у них домашний телефон этого парня и напросился в гости. Он здесь неподалеку живет, напротив метро. И знаешь, что выяснилось? Мусин-то не на своей машине подорвался - на чужих "Жигулях". Так чего же, тогда, спрашивается, "смежники" на взрыв слетелись, да еще так прытко, что обскакали местных оперов? Откуда они знали, что жертва взрыва - известный предприниматель, если этого предпринимателя уже лет десять никто, иначе как в иномарках, не видел? Чуешь, чем пахнет, Витек?
– Неприятностями для нас пахнет, - мрачно отозвался Витек.
– Крупными.
– Это ты точно подметил. Но я тебе еще один сюрприз преподнесу. Как ты думаешь, где имел место пресловутый взрыв? Не догадываешься? В двухстах метрах от особнячка наших с тобой дорогих рекламистов. Как полагаешь, этот херр Соловьефф просто забыл упомянуть о такой мелкой детальке?
Часть вторая
9
Звонок Эдика Вязникова вызвал в душе Надежды столь сложное чувство, что она не сразу сумела его определить. Точнее, даже не чувство, а мешанину чувств, весьма острых и противоречивых. Последний раз они виделись пять лет назад на свадьбе Эдика. И с тех пор он ни разу не соизволил не то что объявиться - даже позвонить, справиться о делах или хотя бы просто поздравить с праздником или, скажем, днем рождения.
А ведь когда-то они были практически неразлучны, и свадьба самой Надежды никаких возмущений в их отношения не внесла. Ну, почти не внесла. На короткое время в поведении Эдика все же появилась некая искусственность, что при его несравненном комедиантском даровании выглядело едва ли не запоздалым признанием в любви. Надя тогда даже испытала нечто вроде раскаяния, даром что замужество отчасти было заслоном, сознательно выставленным ею на пути собственной набирающей силу влюбленности.
То, что участь женщины, которой суждено полюбить Эдика, будет горше смерти, она поняла сразу, едва они познакомились. Поняла отчетливо, несмотря на свой юный возраст и полное отсутствие соответствующего опыта. Мужчины, подобные Вязникову, созданы, чтобы принадлежать всем женщинам мира одновременно и ни одной из них в отдельности. Как звезды мирового кинематографа.
Никто не мог противостоять чарам Эдика. Грузин по материнской линии, он был на диво хорош собой, а помимо того, разносторонне талантлив, остроумен, артистичен, обаятелен и галантен. Надежду, правда, тоже Бог не обидел, хотя наградил, конечно, поскромнее - симпатичной мордашкой, легким нравом быстрым острым умом и особым даром поднимать людям настроение. Впрочем, происхождение последнего сомнительно, но это отдельный разговор. С детских лет Надюшка действовала на окружающих, как глоток чистой радости, как коктейль из солнца и молодого вина, как хорошее тонизирующее. При этом она мудро не позволяла никому припадать к источнику надолго - во избежание похмелья или привыкания. И люди, испытавшие на себе силу Надиного дара, не находили в себе сил вырваться из сферы ее притяжения, так и вились вокруг, словно шмели над цветущей яблоней.