Чёрный ангел
Шрифт:
Вернувшиеся после обеда сотрудницы агентства "Голубь" обнаружили, что пальто их обожаемого директора, висевшее в офисе, исчезло. Сперва девушки не особенно обеспокоились - мало ли куда и по каким делам могло уехать начальство. Правда, их несколько смутило, что Сир (как они любовно называли Вязникова), вопреки обыкновению, не оставил шутливого послания с абсурдными инструкциями, призывом к ударному труду и изложением абсолютно неуважительных причин своей отлучки, но вспомнив, каким потрясением для него была смерть Ирен, рассудили, что ему не до шуток. Однако когда директор не явился сегодня утром, - а по предварительной договоренности с клиентом именно на сегодня было запланировано подписание выстраданного накануне контракта, - их беспокойство заметно усилилось. Решив не замыкаться в молчании, девушки поделились тревогой с сотрудниками дружественных фирм. Вязникову несколько раз звонили и домой, и на мобильный - без ответа. Курьер, отправленный к нему на квартиру, явился ни с чем.
Работники всех трех злополучных фирм почувствовали себя пассажирами тонущего лайнера. Если убийство неизвестного, произошедшее у них под носом, взбудоражило их и слегка выбило из колеи, а гибель Ирен потрясла и повергла в ужас, то неведомая и потому самая страшная судьба двух исчезнувших коллег породила панику. Виктор безошибочно узнал ее признаки в пронзительно звенящих голосах, резких репликах, рыданиях, напряженных позах, пульсирующих желваках, беспокойно снующих туда-сюда руках. Впервые на обращенных к нему лицах он прочел не любопытство, не отчуждение, не брезгливость, не досаду, не вынужденное смирение, а надежду отчаяния. Несчастным художникам и рекламщикам, вопреки всей их предубежденности против милиции, хотелось верить, что он остановит этот необъяснимый разгул насилия и вернет их жизнь в мирное русло. И ни на одном из этих лиц Виктор, как ни старался, не сумел разглядеть неискренности.
Их готовность помочь выглядела поистине трогательной. Хотя рабочий день закончился, все сбились в конференц-зале и, старательно хмуря лбы, пытались вспомнить хоть какую-нибудь мелочь, способную пролить свет на события последней недели. На Виктора обрушили массу подробностей, наблюдений, толкований и догадок, но ничего полезного для себя он из этой информации не выудил. Только одно соображение показалось достойным внимания.
– По-моему, исчезновение Эдика каким-то образом связано с тем, что он рылся в столе Мыколы, - предположила Полина.
– Никто не заметил, было ли у него что-нибудь в руках, когда он выходил от нас, но пленки, ради которой и затевались поиски, в дизайн-студии так и не дождались. А в ящике, между тем, лежат две или три коробочки. Думаю, Эдик наткнулся на что-то чрезвычайно важное, настолько важное, что забыл о репродукции, которую очень хотел получить. Может быть, Мыкола оставил записку?..
Виктор и раньше подозревал, что Николай Усов располагал сведениями, которыми не торопился делиться со следствием, теперь же уверился в этом окончательно. Почему парень, демонстрирующий дружелюбие и открытость, вдруг резко сменил курс? Побоялся расправы? Спасовал перед угрозой разоблачения какой-нибудь неприглядной тайны? Или, наоборот, сам решил шантажировать преступника? Что ни возьми, а записка, уличающая убийцу, - логичная мера предосторожности со стороны носителя опасной тайны. Но что, в свете этой версии, означает исчезновение Вязникова? Может быть, прочитав записку Николая, он захотел лично свести счеты с убийцей дорогого ему человека?
– Кто из ваших коллег не вышел вчера на работу?
Ответил старший менеджер "Пульсара" Эжен:
– Мы уже думали об этом. Ничего не получается. В среду все, кроме Мыколы, были на месте.
"А вдруг Вязников и есть убийца?
– продолжал размышлять Виктор.
– Возможно, прочитав и уничтожив записку, он начал опасаться, что это не единственная страховка Усова, и скрылся от греха подальше, ожидая, как будут развиваться события".
– Как вы думаете, у кого Вязников попросил бы убежища, если бы решил скрыться?
– У Эдика очень много приятелей, - сказала Полина.
– Думаю, о многих мы даже не слышали. Но если он жив и здоров, то непременно придет завтра на похороны Ирен.
Виктор не разделял ее уверенности, но отложил вопрос до завтра. Если у Вязникова и впрямь так много приятелей, его поиски займут не один день. А пока можно наведаться к матери Усова, проверить, не припрятал ли он дома вторую записку, не намекнул ли родным, откуда ждет беды.
Свидание с Верой Николаевной Усовой стало тяжелым испытанием. Ее запавшие глаза, набрякшие веки, красные пятна на лице, дрожащие губы и нестерпимый запах аптеки в доме - все кричало о горе, навалившемся на немолодую уже женщину.
– Я чувствую, с Коленькой случилось что-то страшное, - шептала она, комкая в руке мокрый платок.
– Вы ведь знаете: между матерью и ребенком существует неразрывная связь, она рвется только со смертью одного из них, и я... я чувствую... не могу выговорить эти страшные слова...
– И не нужно, - убежденно сказал Бекушев.
– Я знаю, неопределенность - это очень тяжело, но она оставляет надежду. Давайте попытаемся сделать все возможное, чтобы найти вашего сына здоровым и невредимым. Расскажите, пожалуйста, все, что помните: как Коля выглядел, уходя позавчера на работу, в каком был настроении, не говорил ли о том, что собирается с кем-то встретиться или куда-то заехать по пути?
Вера Николаевна покачала головой.
– Нет, ни о чем таком речи не было. Коля и так опаздывал и заметно нервничал... Даже прикрикнул на меня. А выглядел он неважно. Вы, наверное, слышали, в понедельник у них на работе случилась какая-то крупная неприятность. Я даже не поняла толком, какая. Коленька приехал в таком состоянии... никогда его таким не видела. Как только до дома добрался! Пришел, упал на пол лицом вниз - прямо в куртке, в ботинках... Еле-еле его растормошила, довела кое-как до кровати. Ночью ему было так плохо, я думала, утром он не подымется... Когда встал, даже уговаривала отлежаться денек. Но Коленька только отмахнулся. Не могу, мол, мать, заказов очень много, каждый час на счету. Он у меня такой ответственный...
– А он как-нибудь объяснил, почему напился?
– Я же говорю: ночью ему не до того было, а утром пробормотал что-то насчет неприятностей на работе. Я так поняла, что неприятности связаны с тем мертвым бандитом... Вы ведь знаете, что у них на работе на прошлой неделе нашли мертвеца?
– Знаю, - подтвердил Виктор.
– А вам Коля рассказал?
– Да, конечно. Приехал в прошлый четверг весь такой возбужденный. Мама, говорит, у нас такое случилось! Праздновали день рождения в двух шагах от покойника. Вот переполоху было, когда этот сюрприз обнаружился! Я перепугалась: какой покойник, спрашиваю, как он к вам попал? Коля и объяснил, что тело нашли в холле за фанерным щитом, где уборочный инвентарь держат. Описал, как выглядел мертвец. Рожа, говорит, бандитская, голова бритая, торс бычий. От чего умер непонятно. Но так он это сказал, что я не поверила. Присмотрелась повнимательнее, а физиономия у моего сыночка хитрющая. Признавайся, говорю, ты что-то знаешь. А он говорит: "Не знаю, но подозреваю. Похоже, убили этого типа. И я даже догадываюсь кто. Посмотрим теперь, долго ли ей осталось потешаться".
Виктор подался вперед.
– Вы догадались, кого он имел в виду?
– Конечно. Коленьку на работе все любят. Только одна мегера вечно к нему придирается, насмешничает, нападает, буквально проходу не дает. То ли из зависти, то ли с досады, что Коля на нее внимания не обращает. Знаете, бывают такие стервозные бабы...
– Коля называл вам ее имя?
– Ириной ее зовут. Или еще - Ирен. Знаете такую? Я ему говорю: "Коленька, если ты подозреваешь ее в убийстве, иди завтра прямо с утра в милицию и обо всем им расскажи". А он: "Не волнуйся за меня, мама. Она и не догадывается, что я ее подозреваю. А милиция к нам сама пожалует".