Чёрный ангел
Шрифт:
– И кузена не пожалел?
– недоверчиво спросил Виктор.
– С кузеном пришлось бы делиться. А может, шпане Козловскому с детства ставили в пример благовоспитанного двоюродного братца, и он давно мечтал свести с парнем счеты.
– А почему младший Мусин был в машине Бобылкина? Ведь папаша мог его заметить.
– Наверное, не хотел выпускать из виду мешок с бакшишом. А чтобы папа не заметил, спрятался между сиденьями или чулок на лицо натянул. Тому наверняка велено было не задерживаться.
– Ладно, допустим. Но взрывать в момент передачи денег, по-моему, -идиотизм. Они же сгорят к чертовой матери или разлетятся по всей округе! На что Козловский рассчитывал?
– Ну и зануда ты, Пых!
– скривился Халецкий.
– Откуда мне знать, что у него в башке творилось? Может, он был гением по саперной части и виртуозом направленных взрывов. А может, наоборот, слыхом не слыхивал о бризантности, ударной волне и прочих прелестях подрывного дела.
– Тогда бы он и взрывать не стал. Нет, Боря, что-то у тебя не склеивается. Разве что Козловский планировал совсем небольшой взрыв, только чтобы кузена и Мусина-младшего убрать... Сунул стограммовую шашку под сиденье. Пассажирам хватило бы, а машину в клочья не разнесет, и мешок на багажнике уцелеет.
– А как же папа Мусин?
– поинтересовался Борис.
– Вряд ли Козловский мог рассчитывать, что стограммовая шашка прикончит человека в другой машине.
– Может, он и не рассчитывал. Может, собирался подождать со взрывом, пока Мусин-старший не отъедет. А тому, к примеру, взбрело в голову вылезти из машины, чтобы взглянуть на похитителей. Пришлось Козловскому раньше на кнопочку нажать.
– Ты, Пых, не прав. Взрыв у него весьма приличный получился. Мне районный опер говорил: там ого-го, как полыхало!
– Наверно, бензопровод пробило осколком, бензин сдетонировал...
– Слушай, хватит, а? Ну какая тебе разница, что планировал Козловский и что произошло на самом деле? Теперь этого уже никто никогда не узнает. Считай, что он был дураком и мешок с деньгами уцелел по чистой случайности. Отбросило его взрывной волной в целости и сохранности.
– Ладно. А дальше что?
– Дальше Козловский почесал за мешком. А мешок-то тем временем - тю-тю!
– Куда же он делся?
– Вероятно, упал под ноги случайному прохожему, и тот, не будь дурак, поскорее испарился с трофеем вместе. Козловский покружил у дымящихся обломков, понял, что его опередили, и тоже задал деру - не дожидаться же милиции. Тем временем бывший вояка с бывшим гэбэшником, кружившие где-то поблизости, услышали взрыв и рванули туда. Гэбэшник, помахав эфэсбэшным удостоверением (только не спрашивай меня, откуда он его взял), разогнал подъехавшую милицию, позвонил какому-то знакомому чину из ФСБ - к примеру, бывшему сослуживцу - и попросил его взять дело под свой контроль, посулив треть от суммы выкупа. В задачу чина входило увести расследование в сторону, чтобы его подчиненные, не дай бог, не прознали о замешанных в деле деньгах. А бывший гэбэшник и бывший вояка должны были разыскать Козловского с мешком. Возможно, шишка из ФСБ дал им в помощь каких-нибудь практикантов, наказав исполнять приказы и не задавать вопросов, а возможно, они воспользовались силами собственной службы безопасности. Неважно. Важно, что поиски успехом не увенчались.
Тем временем Козловский пришел в себя после сокрушительного удара судьбы и решил, что у него есть шанс. Если прохожий, уволокший мешок, не такой уж случайный, если он, например, работал в одном из окрестных заведений и тем ранним утром шел себе домой после трудовой вахты или, наоборот, - из дома на вахту, его можно найти.
– И ты думаешь, он его нашел?
– Похоже на то.
– Невероятно!
– Да уж. Зато все объяснилось. И трудовое рвение Козловского, распространившееся на исключительно узкую территорию, и вопросы об уволившихся предшественниках, и его появление в известном тебе особняке, где его никто никогда не видел, и ничем не мотивированное, на первый взгляд, убийство, и загадка Соловейчика, и странное поведение бывших сотрудников Козловсковского...
– Как?
– Что - как?
– Как объяснились загадка Соловейчика и странное поведение сотрудников?
– Ну на второй-то вопрос вы бы могли ответить и сами, коллега, - усмехнулся Халецкий.
– Это же так понятно! Мы были не первыми, кто расспрашивал этих трудяг о Козловском. Только предыдущие визитеры предъявили удостоверения другого образца и попросили забыть о своем визите.
Виктор припомнил выражение лиц своих недавних собеседников и вынужден был согласиться.
– Да, похоже на то. А что насчет Соловейчика?
– Сдается мне, что Соловейчик - это тот самый бывший вояка, начальник мусинской службы безопасности.
– Почему?
– Ну, во-первых, как я уже говорил, на эфэсбэшника он не похож. А во-вторых, кто еще мог к нам пожаловать?
– Но как ему удалось провести Песича? И зачем он вообще приходил?
– Песича провел не он, а его эфэсбэшный покровитель, тот самый чин, которому обещали треть выкупа. А приходил он... я думаю, главным образом, затем, чтобы выяснить, кто будет вести дело Козловского. Вряд ли Соловейчик на самом деле рассчитывал, что мы будем звонить ему и делиться своими впечатлениями, прежде чем внесем их в отчеты. А содержание отчетов он мог бы узнать и через своего высокого покровителя. Нет, Соловейчик испугался, что мы арестуем убийцу раньше, чем они доберутся до денег.
– А как он собирается этому помешать?
– Он пришел познакомиться с нами, а потом указал на нас своим помощникам, чтобы они за нами приглядывали. Помнишь, в понедельник ты сказал мне в этой гнусной американской забегаловке, что твой корешок Коля, похоже, что-то знает? А на следующий день Коля исчез. Думаешь, это совпадение?
– Ты с ума сошел, Борис! У тебя типичная паранойя. Скажи еще, что исчезновение Вязникова, подруги и мужа Морозовой, тоже на их совести!
– Как знать, как знать, - задумчиво проговорил Халецкий.
– Во всяком случае, неплохо бы нам поскорее их разыскать. Даже если эта троица испарилась добровольно, то теперь наши рыбки-лоцманы кинутся за ними в погоню, а это может плохо кончиться для беглецов.
– Ты думаешь, они нас сейчас слушают?
– спросил Виктор, переходя на шепот.
– Не обязательно. Они просто могли следить за мной в четверг, когда я мотался по городу, разыскивая свидетелей - мужа Ирен, Лизавету, Эдика... Конечно, с тех пор прошло уже три дня, у них была солидная фора, но, может быть, мы еще успеем... Черт, ну почему я только сегодня сообразил сунуться к Мусиной? С этого надо было начинать!
– Ладно тебе причитать. Лучше займемся делом. С чего начнем?
– Давай с Вязникова. Я еще раз съезжу к нему домой, поговорю с соседями, а ты навести его "голубок". В смысле, подчиненных. Ты говорил, что директор с ними нежен, записочки им оставляет? Значит, он наверняка не захочет, чтобы девочки волновались, и найдет способ с ними связаться.
– Борис знаком подозвал официантку и попросил счет.
– Нет, ты все-таки живодер, Пых! Надо же, присосался к нищему отцу семейства! Здоровый крепкий мужик, свободный, одинокий...
– Так уж и быть, чаевые - от меня, - проявил щедрость Виктор.
Они оделись, вышли на улицу и через несколько шагов столкнулись с цыганкой.
– Подайте ребенку на молоко, - сунулась она к Виктору.
– У меня, кажется, дежа-вю, - пробормотал он Борису, остановившись.
– Сейчас ты скажешь, что ко мне клеются классные красотки. Эй, девушка! (Цыганка поспешно отступила, повернулась и вдруг бросилась бежать.) А как же ребенку на молоко?
Халецкий, до которого только теперь дошел смысл происходящего, бросился в погоню. Через три минуты он вернулся, тяжело дыша.