Черный ангел

Гинзбург Мария

— А ведь ты не хотел заниматься сексом на кладбище, — сказала Брюн, когда они миновали черные и лохматые кусты.

— Не хотел, — согласился Карл.

— Почему?

— Брюн, детка, я в своей жизни убил больше людей, чем лежит там, на холме. Намного больше. И мне приходилось заниматься этим на остывающих телах. Ты прекрасно знаешь, что я это могу, — ответил он меланхолично.

Брюн передернуло, но она промолчала.

— Да и честно говоря, мне кажется неуважением к мертвым, — продолжал Карл. — Я знаю, что им уже все равно. Но мне не все

равно.

— И все же ты не отказал мне.

— Мне показалось, в этом было нечто от подростковых понтов. Важное для тебя, — рассеянно сказал он. — Мне это уже неактуально, но… Ребенок не сможет ходить, если не научится сидеть. Нельзя перепрыгнуть в развитии через ступеньку. Нельзя повзрослеть, не исполнив подростковых мечтаний.

Дорога нырнула в прибрежный лес. Стало совсем темно. Брюн не видела ни дороги, ни Карла. Но слышала его шаги и дыхание.

— Моя старшая сестра, Саша, была готкой, — помолчав, сказала Брюн. — Это такие… в общем, они носили все черное и собирались на кладбищах. Мы ведь жили здесь рядом. На этом кладбище было страшно круто собираться. Отец ругал ее за это, но она все равно сбегала. Иногда Саша брала меня с собой…

— Я догадываюсь, почему твой отец сердился, когда твоя сестра убегала на кладбище, — усмехнулся Карл. — Как это у вас называлось? Готиться?

Брюн тихо засмеялась и легонько пихнула его под ребра. Карл шутливо чуть толкнул ее в ответ. Они обнялись, как два борца. Карл прижал Брюн к себе, и они принялись целоваться. В вышине под ветром шумели ветви деревьев. Хотя самого Волхова не было видно, чувствовалось дыхание сонной реки, холодное и гнилое, как дыхание мертвеца, поднявшегося из могилы.

— Я совсем тебя не знаю, — сказал Карл.

— Не ты один, — довольно резко ответила Брюн.

— Но я пытаюсь узнать, — заметил он. — А Лот хочет сделать тебя такой, как хотелось бы ему. Лепит тебя, как глину. Да только ты — не глина. Разве не так?

— Так, — ответила Брюн, смягчившись. — Но я и сама себя не знаю, Карл. Я очень хорошо знаю, какой надо быть, какой вы все меня хотите видеть… но никогда я не задумывалась над тем, какая я. Какой я хочу быть. Мне надо было просто выжить.

— А теперь можно просто — жить, — сказал он.

Карл и Брюн двинулись дальше. Лес поредел. Забелела в темноте песчаная коса, что находилась у подножия насыпи. Дорога, проходившая по ней, вела в замок Быка. На берег спускались ступеньки бетонной лестницы. Ее сделал еще Федор Суетин. Ступеньки местами растрескались и даже выкрошились, но пользоваться лестницей все еще было можно. Они стали подниматься по лестнице. Карл придерживал Брюн под локоть, чтобы она не споткнулась на неровных ступеньках.

— Мне очень нравилась девушка, одна из подруг моей старшей сестры, — произнес Карл. — А я не очень-то пользовался популярностью из-за своей внешности, и жутко стеснялся.

— Но ты же красивый, — заметила Брюн слегка удивленно.

Карл хмыкнул:

— Видишь ли, там, где я родился, темноглазые и темноволосые люди не считались красивыми. Но это

не важно. Однажды, когда родителей не было, сестра устроила вечеринку. Та девушка тоже была. Они выпили вина, развеселились, стали петь песни. Я понял, что пора действовать. Она как раз вышла на крыльцо. Я предложил ей покататься на мотоцикле. Доехать до Рио-Лимай, полюбоваться на ночную реку. Она была очень пьяна. Чтобы не упасть, ей приходилось держаться за перила. «Мы доедем до реки», принялась она рассуждать вслух. — «Там ты потребуешь, чтобы я тебе отдалась, иначе обратно ты меня не повезешь. Идти обратно пешком пятнадцать километров мне совсем не хочется. Придется отдаться тебе там, елозя жопой по грязному песку. Нет уж. Слезай с мотоцикла». Я слез, раздосадованный, что она меня раскусила, и что ничего не удалось. «Пойдем», сказала она. — «Займемся этим на мягкой и удобной кровати».

Брюн расхохоталась.

— И вы пошли?

Карл кивнул.

— Вот и хорошо, что так удачно получилось, — сказала она.

В темноте перед ними появилась освещенная стена замка. Над воротами горели фонари. Мост был опущен. Когда они шли по мосту, Брюн сказала:

— Карл, скажи мне правду… Если ничего не получится, я умру?

— Нет, — сказал он. — Но если хочешь, я сделаю так, что ты все забудешь.

— Не надо, — подумав, сказала Брюн. — Я хочу помнить все. Даже свои неудачи.

Карл указал Брюн на кровать. Брюн хотела было рассердиться, но потом сообразила, что он просто предлагает ей присесть. Она так и сделала, и с любопытством огляделась.

Брюн не бывала в родном доме с тех пор, как Карл и его люди отбили замок у телкхассцев. Они с Лотом иногда заходили в гости к Шмеллингу. Но дальше зала для приемов, столовой и кабинета супруги не продвигались.

— Это комната моей сестры Саши, я тебе как раз про нее и говорила, — сказала Брюн. — Как ты тут все переделал… Прямо не узнать.

— После того, как здание берут штурмом, в нем обычно делают ремонт, — ответил Карл. — Чаще всего капитальный, но иногда хватает и косметического. А этот дом взяли штурмом два раза подряд. Здесь косметическим было не отделаться.

Брюн сглотнула.

— Да-да, конечно, — пробормотала она.

Брюн перевела взгляд на старинную книгу в тяжелом кованом окладе, лежавшую на столе у изголовья кровати.

— Надо будет прикоснуться к ней, и все?

Карл кивнул. Он понял по ее лицу, что она колеблется, и решил подбодрить.

— Ты сразу поверила мне? — спросил Карл. — Что я смогу сделать тебя другой?

Брюн уставилась на него своими синими глазищами.

— Не сразу, — призналась она. — Думала, мне не удастся покинуть дом или еще что-нибудь. Лот очень чутко спит. Но когда сегодня вечером он заснул как каменный… Вот тогда я и поверила.

— Он будет тебя искать, — сказал Карл задумчиво.

Было заметно, что эта мысль пришла ему в голову только сейчас.

— Я на всякий случай написала ему записку, — ответила Брюн.