Черный дембель. Часть 3
Шрифт:
Отношения с Оксаной у меня сложились не точно такие, как в прошлой жизни. На этот раз мы с блондинкой слегка поменялись ролями. Теперь уже не парикмахерша из Тулы обучала меня всевозможным «интересным и приятным забавам», когда мы с ней оставались наедине. Сейчас я щедро делился с ней приобретённым в прошлой жизни опытом — представлял, как обалдеют от умений и знаний Оксаны её будущие любовники. Подруги Оксаны посматривали на меня с нескрываемым восхищением и уважением: блондинка явно не скрывала от них подробности наших интимных встреч. Эти мои подозрения подтвердил и Артурчик — он поделился
Неделя в компании девчонок из Тулы промчалась, как одно мгновение. Она оставила после себя приятные впечатления и воспоминания, отчасти отличавшиеся от тех, которые уже хранились в моей памяти. Я на время окунулся в безумства молодости. Артурчик наслаждался «нормальными взрослыми отношениями». Даже мой младший брат не выражал недовольство: поведение конопатой подружки теперь его вполне устроило. Сожаленье и у нас, и у девиц из Тулы вызвало лишь то обстоятельство, что срок пребывания парикмахерш в пансионате «Аврора» истёк на три дня раньше нашего. В прошлый раз только для Кирилла и Артура этот факт стал причиной для печали. Но теперь опечалились и парикмахерши (хотя я точно помнил: «тогда» в день отъезда грусти в их взглядах не было).
Двенадцатого июля после обеда мы дружной компанией отравились на пляж. Этот поход к морю со стороны выглядел вполне буднично, как и предыдущие. Вот только теперь на лицах парикмахерш, Кирилла и Артура я не видел улыбок. Прохоров по обыкновению шутил. Но его шутки даже мне казались скорее грустными, чем смешными. Ещё вчера вечером Артурчик и Кир выспросили у своих подруг их домашние адреса — я подобным делом не заморочился. Не сомневался, что парни и теперь отправят в Тулу по письму. Прикинул, что в этот раз шансы на получение ответных посланий у Кирилла и у Артурчика гораздо больше, чем в прошлый. Вот только понимал: вряд ли парни теперь нуждались в этих ответах так же, как «тогда».
На этот раз я настоял, чтобы мы вышли к автобусной остановке заранее.
Автобус не обманул моих ожиданий: снова приехал раньше, чем следовало (согласно расписанию).
Светловолосая Оксана не сразу пошла в салон следом за своими подругами. Она запрокинула голову, посмотрела мне в лицо. Неуверенно улыбнулась.
— Серёжа, а можно… я тебе письмо напишу? — спросила она.
— Зачем? — сказал я. — Нам было весело и интересно вместе. Но теперь у меня своя жизнь, а у тебя своя. Ты клёвая девчонка, Ксюша. Не сомневаюсь, что всё у тебя в жизни сложится хорошо. Без меня.
Оксана кивнула, печально вздохнула и пошла к автобусу.
Я посмотрел ей в вслед; отметил, что в прошлый раз Оксана мне подобные вопросы не задавала.
Без тульских парикмахерш даже мне пребывание в пансионате показалось скучным. Почти трое суток мы провели на море: словно отбывали скучную, но обязательную программу. Чётко по расписанию ходили на пляж и в столовую. Ели, загорали, купались — без особого желания, словно по привычке. Вечера проводили в своём номере. После отъезда девчонок из Тулы Прохоров не устроил для отдыхавших в пансионате советских граждан ни одного концерта. Сборы домой стали для нас не печальным, а радостным событием. Кир и Артур с самого
В Новосоветск мы прибыли чётко по расписанию.
Ещё из вагона поезда я заметил стоявшую под часами около здания вокзала Лену Котову.
«Ты-то откуда здесь взялась? — подумал я. — Ты же до конца августа уехала к тётке в Геленджик».
Глава 25
«Семочки! Семочки!» — как и год назад голосила на перроне тётка с корзиной. Высыпавшие на перрон «подышать» пассажиры поезда (многие в нашем вагоне ехали до Москвы) вытягивали шеи, провожали тётку любопытными взглядами. Я шагнул из вагона на асфальт, попрощался с улыбчивой проводницей. Позади меня громыхал гитарой Артурчик — Кирилл задержался в купе: между ним и Прохоровым вклинился загруженный сумками и чемоданами усатый мужчина. Я огляделся.
Невольно вспомнил, как выходил из вагона поезда после дембеля… и после падения в Средиземное море. Железнодорожный вокзал Новосоветска с тех пор заметно не изменился. Уличные вокзальные часы по-прежнему отсчитывали минуты и извещали о том, что поезд прибыл на станцию чётко согласно расписанию. Около киоска «Союзпечать», как и тогда, выстроилась длинная очередь. Вот только сейчас я к киоску не пошёл. Увидел, что Котова нас заметила — Лена махала нам рукой.
— Котова-то что тут забыла? — произнёс у меня за спиной Артурчик. — Она же свалила к тётке до конца лета.
Я на вопрос Прохорова не ответил. Не обернулся. Рассматривал замершую под часами Лену. Отметил, что Котова загорела (белокожей она не была и при нашей последней июньской встрече, но теперь походила едва ли не на мулатку). Волосы Лена собрала на затылке в хвост, от чего её глаза будто бы стали ещё больше. Лёгкий светло-голубой сарафан с узором в виде мелких ромашек почти не скрывал фигуру Котовой. Я невольно вспомнил тот сон, который увидел, когда уснул на морском пляже.
Прохоров будто прочёл мои мысли.
— Наши новосоветские девчонки самые красивые, — сказал Артурчик. — Как говорит мой батя: «Всё познаётся в сравнении». Клёво, что мы на море съездили. Теперь нам есть с кем наших девок сравнить. Чёрный, ты согласен со мной?
Я улыбнулся.
— Что ты сказал? — переспросил появившийся из вагона Кирилл.
— Я сказал, что Ленка Котова за месяц похорошела, — ответил Артур. — Вон, какой красавицей стала. Непонятно только, почему она из своего Геленджика свалила. Неужто по Чёрному так соскучилась?
— Твоя Наташка тоже здесь, — сообщил Кирилл.
Он указал рукой на Наташу Торопову, которая спешила к Лене с двумя порциями мороженого в руках. В голосе брата мне послышались грустные и завистливые ноты (Инга Рауде ещё в июне уехала домой, вернётся в Новосоветск не раньше конца августа). Я забросил на плечо лямку сумки и зашагал к Котовой. Лена следила за моим приближением. Она рассматривала меня, улыбалась. Не отвела взгляда от моего лица, даже когда принимала из рук подруги вафельный стаканчик с мороженым.