Чёрный диггер
Шрифт:
По дороге он зашёл перекусить в «Алису», небольшое кафе, где поили растворимым кофе и угощали тем, что готовилось на скорую руку из полуфабрикатов. Времени искать что-нибудь более приличное у него не было. Ещё Профессор остановился у киоска и купил китайские электронные часы «Кондор».
Когда он получит обратно свою «Славу», их можно будет подарить Шурику.
Возле старой пятиэтажки все было спокойно. На улице виднелись лишь редкие прохожие, шедшие по своим делам. Само строение обреталось в одном из глухих районов города, окружённое частными домами, половина из которых тоже
Весь район предназначался под снос, и жителей отсюда расселяли по пунктам временного проживания. Оставались только самые упрямые и несговорчивые.
Почти вплотную к пятиэтажке примыкало приземистое двухэтажное здание бывшего женского общежития шёлкового комбината. Когда-то стены его были выкрашены в голубой цвет. Теперь они превратились в чёрные с коричневыми разводами, похожие на засохшие пятна крови на старом бельё.
Во двор пятиэтажки Войцех Казимирович зашёл с видом человека, испытывающего необходимость в отправлении естественных потребностей. На всякий случай, если там кто-то есть, это было самым правдоподобным объяснением его появления. Но во дворе никого не оказалось. Ни милиции, ни людей в штатском со строгими лицами, ни даже случайных алкоголиков, устроившихся распить поллитровочку подальше от людских глаз. Обыкновенный заброшенный двор опустевшего дома.
Профессор внимательно осмотрелся по сторонам. Задники гаражей с облупившейся краской, груды обломков кирпича, подъезды без дверей. Вот орех, по которому спускался Сергей. Войцех Казимирович опустил взгляд и прошёлся по двору, рассматривая землю. Без сомнения, сюда заезжали машины. Причём недавно.
Можно-было различить отпечатки легковушек и нескольких более тяжёлых машин.
Множество других следов показывало, что народу здесь тоже побывало прилично.
Все совпадало. Рассказ Сергея не был ни выдумкой, ни галлюцинацией.
Вот только канализационного люка здесь не было. Профессор обошёл весь двор, тщательно осматривая его закоулки. На всякий случай он проверил даже самые неудобные места, чтобы не ошибиться. Люка не было.
Зато почти в самом центре двора, рядом с орехом, серела лужа застывшего бетона. Войцех Казимирович подошёл ближе. Раствор расползался бесформенным пятном и не был ни укатан, ни защищён. Как будто сюда подвезли цистерну и просто-напросто слили её содержимое. Профессор присел и коснулся рукой шершавой поверхности. Раствор отдавал влажной сыростью и был, без сомнения, свежим.
Он встал и ещё раз прошёлся по двору. Пожалуй, все, ничего нового на глаза ему не попалось. Теперь следовало осмотреть дом. Особенно Профессора интересовали верхние этажи. Очень удобное пристанище, знаете ли.
Войцех Казимирович зашёл в подъезд и начал подниматься по ступенькам, однако на четвёртом этаже перед ним возникло препятствие в виде обрушившихся пролётов, и ему пришлось возвращаться обратно. В другом подъезде Профессору повезло больше, и хотя на лестнице почти напрочь отсутствовали перила, но зато ступени были на месте. Он отправился на чердак.
Здесь, как он и ожидал, было довольно просторно. И, в общем, очень даже неплохо. Вполне достаточно места для небольшой колонии, где каждый мог бы найти для себя комфортный уголок. Однако в этом райском местечке никто не жил. Это было ненормально и противоестественно. Обычно в выселенные дома тут же проникали бездомные, которые жили там до самого сноса. Зачастую за право проживания в этих трущобах вспыхивали ссоры и драки, иногда перерастающие в настоящую войну. А здесь никого. Странно. Весьма и весьма странно.
Правда, в дальнем углу Войцех Казимирович нашёл смятую фуфайку, пропахшую соляркой и мазутом, на которой кто-то ночевал. Рядом валялась опорожнённая бутылка из-под «Белого столового». Но пыль на бутылке показывала, что владелец всего этого исчез отсюда несколько недель назад и больше не появлялся.
Что-то отпугивало людей от этого места. Чем-то оно им не нравилось.
Профессор посмотрел через выбитое окошко на улицу. Она была совершенно пустой.
Ни машин, ни детей, гоняющих на роликах или просто играющих друг с другом. Ни даже бездомной собаки, которая пробегала бы мимо по своим собачьим делам.
Только унылое здание женского общежития да крохотные домишки с кривыми стенами, обмазанными глиной, приткнувшиеся возле него.
Внезапный холодок пробежал у Профессора по спине, шевеля волосы и заставляя мышцы невольно напрячься. Ему вдруг показалось, что кто-то наблюдает за ним из темноты. Причём не исподтишка, а просто не показываясь на глаза, но спокойный и уверенный в своей силе. Готовый в любой момент убить, уничтожить, размазать, как муху по стене. И боялся он Войцеха Казимировича не больше, чем этой мухи. Какая, дескать, от неё угроза? Так, одно раздражение.
Профессор передёрнул плечами. Глупости какие-то. Старческий маразм. Может, это он от Сергея перехватил? То-то ему черти за каждым углом мерещатся.
И в одно мгновение все изменилось. По улице, ворча мотором, проехал «Москвич» и остановился у почтового ящика. Из автомобиля выскочил мужчина с почтовым мешком, подбежал к ящику, опорожнил его, сел в машину и, развернувшись, покатил прочь. По тротуару, щебеча о чем-то, прошли две маленькие девочки с портфелями и мороженым в руках. Жизнь продолжалась. Светило солнце, дул ветерок, шумели пробивающиеся листочки на деревьях и ничего сверхъестественного и потустороннего. Никаких глаз из темноты. Чего это он, в самом деле? Профессор оглянулся вокруг. Солнечный свет пробивался сюда широкими полосами через чердачные окна, освещая оставленный бывшими жильцами мусор, а пыль играла в этих полосах золотистой мошкой, ни на секунду не прерывая своего суетливого движения. Старый чердак обычного старого дома. И все-таки…
Все-таки он не стал здесь больше задерживаться. Спустился вниз, стараясь не слишком спешить, чтобы не споткнуться обо что-нибудь из наваленного на лестнице, миновал арку и, оказавшись на улице, пошёл отсюда прочь.
И, только отойдя на порядочное расстояние, Профессор окончательно решил, что все померещившееся ему — полная чепуха.
ШУРИК. КУДА-ТО ВСЕ ПОДЕВАЛИСЬ
«Иди, — сказал Шурику Профессор, — и посмотри, что делается на вокзале. А потом найди Ботю или Веру и скажи, пусть придут к пионеру в четыре часа».