Черный эскадрон
Шрифт:
И мы, конечно, когда ловили таких, громко возмущались. "Ах, ах! Как не стыдно! Зачем вы занимаетесь самодеятельностью и в результате погибаете от рук бандитов, когда есть мы, доблестные стражи порядка, самоотверженно преследующие этих бандитов. Ах, ах, нехорошо!"
И вдруг взорвалась бомба. Нет, не та, обезвреживанию которых обучали Джона-маленького в его полицейской школе. А газетная, что гораздо хуже.
Часов в шесть утра в моей квартире раздался телефонный звонок. Звонил Высокий чин.
– Газету читал? "Единство"?
– спросил он коротко (как будто я лунатик, чтобы бродить ночами во сне и покупать первые выпуски газет).
– Прочти! И скажи своему другу (это, значит, О'Нилу), чтоб почитал. Встретимся вечером там же.
Я звоню О'Нилу и передаю этот разговор.
– Что будем делать?
– спрашивает.
– Я лично - спать дальше, - говорю.
Он вешает трубку, а через час, когда я уже собираюсь отправляться в отдел, вваливается с газетой и молча протягивает мне.
Я начинаю читать. И сразу понимаю, почему так всполошился Высокий чин. Постараюсь коротко объяснить вам, захотите подробности, прочтите статью сами "Единство" за четвертое число, первая полоса. Да вы сразу увидите - заголовок в полстраницы, и какой заголовок: "Черный эскадрон" - организация полицейских-убийц!" и подзаголовок: "Убитый "Черным эскадроном" журналист нашей газеты Карвен разоблачает своих убийц после своей гибели".
Что же оказалось? Оказалось, что Карвен нас перехитрил. Он, когда вел свое расследование действий полиции во время той демонстрации, как выяснилось, залез куда глубже, чем мы думали. Он не только установил, что мы, мягко выражаясь, не совсем тех били, кого следует, но докопался до нашей организации. Всего, к счастью, он выяснить не успел, но узнал достаточно. Узнал, что "Черный эскадрон" - это вовсе не союз чересчур активных граждан, жаждущих помочь полиции и самих превратившихся в убийц, а тайное сообщество полицейских, попирающих ту святыню - закон, - которую они-то в первую очередь и призваны охранять.
Карвен раздобыл факты - свидетельские показания, записанные на пленку, разные документы, фото, снятые скрытой камерой. Называл имена (к счастью, наши там не значились), описывал преступления, совершенные "Черным эскадроном"...
Полной картины он, повторяю, составить не успел, но и так материал собрал не дай бог!
А главное, весь этот материал он отдал на хранение в адвокатскую контору с пометкой: "В случае моей смерти прошу переслать в мою газету". Чувствовал все-таки, что мы с ним можем свести счеты. Остерегался.
Какие же есть подлые люди на свете! Ну что ему стоило позвонить любому из нас - он ведь называет там имена, знал, кому звонить, - и сказать: "Ребята, вот есть у меня кое-какой товар, не хотите ли купить тысяч за пять?" Да хоть за десять! Мы не мелочные, дали бы. И жил бы он, как бог, на эти деньги, машину новую купил, а не ту развалюху, в которой ездил. И женился бы на этой своей девушке, и домик бы ее обставил, а не то, что теперь там, убогость одна. Так нет, он, видите ли, честный! Вот от таких честных жить стало невозможно. Правильно все-таки мы его наказали. Я всегда говорю: рано или поздно справедливость торжествует!
В общем, попал его материал к Дору, это тоже журналист будь здоров, ему палец в рот не клади - до плеча откусит. Он, между прочим, не из "Единства". Он - "фри ланс", так сказать, свободный художник, для кого хочет, для того и пишет, но репутация у него безупречная. Он выступает только с сенсационными разоблачениями. Всегда основательно, аргументирование, бьет не взирая на лица. Боятся его все, даже министры. Материалы его настолько сенсационны, что за него дерутся даже солидные газеты, которые за правительство и против левых.
Уж не знаю, почему "Единство" отдало ему материалы. Может, чтоб шуму было больше, а может, еще почему... Ведь полиция может возбудить дело по обвинению газеты в клевете (хотя факты в статье неопровержимые). А нападать на этого Дора непросто, он может так дать сдачи, что не проснешься!
Начинает он свою статью, как всегда, с цитаты: "Вот что пишет английский специалист Хофстеттер в своей книге "Скотленд-Ярд-72": "В настоящее время имеется подтвержденное статистическими данными мнение, что преступник в 60% случаев так или иначе остается на свободе, избегает ареста. Это, безусловно, говорит о недостаточно эффективной работе полиции, низком коэффициенте ее полезного действия. Но если даже преступник задержан, то у него всегда есть не менее 40% шансов быть оправданным, благодаря архаичной судебной системе". "Понятно, - продолжает Дор, - что уж коль скоро полицейские задерживают преступников, им бы хотелось, чтобы эти преступники несли суровое наказание. И, видя, что этого не происходит, они берут на себя функции карающей руки и совершают самое страшное для государственных органов преступление - вершат самосуд! Отсюда рукой подать до гитлеровских эсэсовцев или тон-тон-макутов Дювалье". И дальше Дор, как хирург, врезается все глубже в "феномен самоуправства" (какое слово придумал!), воссоздает историю "Черного эскадрона", приводит кучу примеров, которые раздобыл покойный Карвен. Потом начинает заниматься предсказаниями: мол, увидите, "Черный эскадрон" превратится в "орудие господствующего класса", в "орудие террора, направленного против прогрессивной общественности", в "орудие ликвидации гражданских свобод и прав человека"...
И пошел, и пошел...
Вот такая бомба.
Днем все газеты эту статью перепечатали, радио и телевидение передало. Шум-гам! Разговоров! И конечно, легкая паника в наших рядах.
Начальник всех собирает и произносит речь:
– В этот трудный час, - говорит он и смотрит на нас так, словно выступает на собственных похоронах, - мы должны соблюдать особую выдержку, дисциплину! Подрывные элементы (без этих подрывных элементов он не может обойтись) начали наступление на самый оплот государства, на его карательные органы, на нас, на полицию. Нас обвиняют в гнуснейшем преступлении - самовольных поступках! Но вы лучше, чем кто-либо, знаете, что это ложь. Вот американские юристы выдвигают формулу "мятеж полиции", она убедительно обосновывает, почему мы имеем право, хм... ну... в общем, иногда... немного... так сказать, дать себе волю. "Полицейские тоже люди", - говорят они, разве это не правда? Мы даже не просто люди, мы лучшие друзья людей...
– Он замолкает, сообразив, что сказал что-то не то, потом продолжает: - Словом, вы меня поняли - у американских юристов есть твердая доктрина - "полиция имеет право на войну", то есть полицейское насилие, конечно, зло, но зло неистребимое, и с ним следует смириться. Один из префектов Парижа сказал как-то, что "каждый молодой человек "для полноты воспитания" должен быть избит полицией"! Ясно? И я с ним полностью согласен! выкрикивает начальник и тут же добавляет: - Но это я вам говорю. Дору я, разумеется, этого не скажу, ха-ха!
Он обводит нас требовательным взглядом, мы подобострастно хихикаем, улыбаемся, а главные подхалимы, вроде моего Гонсалеса, хватаются за животы от смеха.
Только Джон-маленький что-то бормочет себе под нос. (Между прочим, я его потом спросил, что именно. Он посмотрел на меня дерзко и говорит: "У русских был писатель, Горький, не знаете? Так вот он однажды высказал такой афоризм: "Жаждешь свободы? Иди служить в полицию. Жаждешь абсолютной свободы? Поступи в агенты охранного отделения". Так в царской России называлась служба безопасности". А? Каков? Ох, этот Джон-маленький, дождется он когда-нибудь...)
Действительно, мы чувствуем себя свободней, чем другие граждане (фу, черт! Начинаю цитировать Джона-маленького, а точнее, того русского писателя!). Но это мы сами знаем. А для других мы все теснимся в жестких рамках "солдат спасения".
Короче, долго накачивал нас начальник: чтобы некоторое время вели себя потише, не стреляли направо и налево и во время разгона демонстраций проламывали не сто голов, а не больше девяноста.
После совещания выходим с О'Нилом. Он говорит: