Черный генерал
Шрифт:
– Смелому бойцу танк не страшен. Уничтожай танки связками гранат и бутылками с горючей жидкостью, – в полузабытьи пробормотал Николаев, вспомнив примелькавшийся лозунг, расклеенный по всей стране в первые дни войны. У него начинался жар.
– Молодец! Молодец! – улыбнулся Мурзин, осторожно и ласково погладив его по руке. – К награде тебя представим. Ты ее заслужил сегодня. Сейчас в городскую больницу поедешь. Да смотри там, не залеживайся. Раны-то у тебя пустяковые, – стараясь подбодрить парня, сказал он.
Грохот боя удалялся все дальше
После второй неудачной попытки немцы прекратили атаки на город Мартин. Только под вечер вновь прилетели самолеты со свастикой, сбросили бомбы на самой окраине, прочесали пулеметным огнем притихшие улицы и скрылись за горизонтом. Но ожидаемой атаки после их прилета так и не последовало.
В густеющих сумерках Мурзин добрел до маленького домика, в котором провел эту ночь. На пороге его встретила пожилая хозяйка. Она обрадованно всплеснула руками, затараторила что-то на своем языке. По обрывкам знакомых фраз Мурзин понял, что она давно уже ждет их обедать. И действительно, стол был накрыт. Хозяйка принесла из кухни большую миску, наполненную кнедликами и мясом.
Есть хотелось нестерпимо, за весь день Мурзин сжевал только завалявшийся в кармане сухарь, но он отказался от кнедликов и объяснил хозяйке, что хочет дождаться Яна Ушияка. Женщина понимающе закивала головой и унесла миску с кнедликами обратно на кухню. Вернулась она с полной кружкой прозрачного пива, от которого Мурзин уже отказаться не мог.
Вскоре вернулся и Ян Ушияк.
– Ты уже здесь, Юрий-братор! – радостно воскликнул он. – Я к майору Величко ездил, боеприпасы просил, продовольствие. Там Ян Мазур был от народного выбора. Обещал подбросить нам хлеб, колбасу, сало…
Мурзин прикинулся обиженным, сделал вид, что все это мало его интересует.
Ушияк замолк, спросил настороженно:
– Зачем сердишься, Юрка? – И после минутной паузы добавил: – Радоваться надо. Бошей крепко побили. Теперь они много дней в себя приходить будут.
– Побить-то побили, только без меня… Почему ты меня в бой не пускаешь? – Мурзин в упор посмотрел на командира отряда.
– Потому что начальник штаба должен быть в штабе, должен руководить…
– Но и командир должен быть на командном пункте, должен командовать боем, а не лезть впереди всех в атаку.
– Это верно. В регулярной армии это так. А у партизан, таких, как у нас, необстрелянных, командир первым должен пример показать…
– И партизанский начальник штаба тоже должен пример показывать. А ты мне все время твердишь, что я гость на вашей земле, – укоризненно проговорил Мурзин.
– Так это я твою башкирскую поговорку вспомнил. Вот и сказал так.
– Какую еще башкирскую поговорку?
– Вспоминай, Юрка, как у вас в Башкирии говорят. «Гость – ишак хозяина». Значит, должен выполнять все, что хозяин скажет. Вот и думай… Я для тебя не только велитель, командир, – перевел Ушияк словацкое слово, – я еще и хозяин, у которого ты в гостях. Теперь ты мне два раза подчиняться должен. Один раз как командиру отряда, другой – как хозяину нашего большого дома. А под огонь тебя не пускаю потому, что хочу после войны принимать у себя как самого дорогого гостя. Поэтому будь хороший ишак и не будь упрямый осел. – Ушияк рассмеялся.
Улыбнулся и Мурзин, вспомнив башкирскую поговорку, слышанную не раз, когда его, наевшегося досыта, заставляли еще и еще отпробовать что-нибудь.
– Ты мне басни про ишаков не рассказывай. Ты же, Ян, зовешь меня Юрий-братор, значит, братом считаешь. А настоящие братья в огонь и в воду друг за друга идут.
– То правда же! Но родные братья и беречь друг друга должны. Вот я и берегу тебя, как родного брата, потому что ты мой дом защищать пришел. А в моем доме я первый обязан в огонь идти… Теперь ты все понял, Юрий-братор?
– Ладно, мир, – сказал Мурзин благодушно, протягивая Ушияку руку.
Хозяйка уже поставила на стол миску с дымящимися кнедликами и нетерпеливо ожидала, когда гости притронутся к пище. Ушияк сказал ей что-то по-словацки. Женщина понимающе кивнула и вышла из комнаты. Вернулась она с бутылкой, наполненной прозрачной жидкостью.
– Что это? – спросил Мурзин, глядя, как Ушияк наливает жидкость в стаканы.
– Это боровичка. Такая, как ваша русская водка. Попробуй. У нас ее маленькими рюмочками пьют. Но я видел, у вас пьют водку большим стаканом. Немцы так не могут. Потому вы их бьете. Я думаю, если мы научимся так пить из стакана, тогда тоже будем бить бошей, по-русски. – Ян Ушияк улыбнулся своей нехитрой шутке.
– Давай попробуем вашу боровичку, – согласился Мурзин и поднял стакан. – За дружбу. За крепкую партизанскую дружбу.
Хозяйка поняла этот тост и попросила налить ей тоже.
Боровичка обожгла голодный желудок. Словацкие кнедлики с острой подливой показались сказочно вкусными. Опорожнив тарелку, Мурзин попросил еще.
– Как боровичка? Понравилась? – поинтересовался Ушияк.
– Крепкая, черт!
– Водка должна быть крепкая. Подожди, дай бошей с нашей земли прогнать, я тебя еще сливовицей угощать буду. Теперь ее достать трудно. Пока мы в России с бошами воевали, они у нас тут всю сливовицу выпили…
– Ладно! Шутки в сторону, Расскажи лучше, что нового у майора Величко слышно?
– Новостей много. Ян Мазур вернулся из Банской-Быстрицы. Был там в Словацком национальном совете. Видел товарищей Шмидке и Гусака. Они командуют всеми партизанскими силами у нас в Словакии. Видел генерала Голиана. Этот был начальником штаба нашей сухопутной армии. За ним части словацкой армады перешли на сторону национального восстания. У них есть сведения, что немцы большие силы против нас готовят. На севере, от Кежмарка, двигается к Попраду германская оккупационная армия. Президент Тисо испугался восстания, обратился к Гитлеру за помощью. Тот послал войска из Польши в Словакию…