Черный гусар. Разведчик из будущего
Шрифт:
— Опять!
— Да, господин барон, — сказал слуга, — вы опять, не пропустили каверзные слова в ваш адрес.
Сухомлинов промолчал. Он-то имел в виду совершенно иное. Неожиданно для самого себя Игнат Севастьянович понял, что в его голове осталась память предшественника. Вот и имя слуги знает, хотя сам его видит впервые. Помнит, что было вчера. А может, это остатки памяти? В этом Сухомлинов не был уверен.
— Что ты там мне принес, Бертольд?
— Жареный цыпленок, светлое пиво, черный хлеб.
Старшина облегченно вздохнул. Одно радовало, что переместился в тело пруссака, а не
Сухомлинов сел за стол. Отломил от курицы, которая почти целый поднос занимала, ножку и жадно откусил. Чувствовалось, что барон изрядно проголодался, да и сам Игнат Севастьянович давно не ел. Двойной голод — страшнее ничего не придумаешь. Отчего старшина с удовольствием впился зубами в мясо птицы. Все-таки Адалинда хорошо готовила. Сухомлинов даже не задумался, а кто это такая? Прекрасно знал, что так звали его кухарку. Положил куриную ножку на поднос и сделал глоток из кружки. Пиво тоже оказалось божественно.
— Бертольд?
— Да, господин барон.
— Ты не в курсе, на чем я там собирался с господином Мюллером драться на дуэли?
Увы, но этот момент в памяти как-то не сохранился. Сухомлинов прекрасно помнил, как сидели они впятером (четыре мужчины и Катарина, дочь местного бюргера) внизу замка. В гостиной. Чинно разговаривали. Пили вино. Неожиданно Мюллер отпустил шуточку сначала в адрес хозяина дома. Барон сдержался, хотя и сжал кулаки. Затем нечто подобное было произнесено и в отношении девушки. В этот раз он не выдержал. Вскочил из-за стола. Подлетел к Мюллеру и ударил со всей силы кулаком по лицу. Наглец свалился со стула как подкошенный. Две минуты лежал без сознания. Тут к барону подошел его приятель по полку и сообщил, что скорее всего господин Мюллер это просто так не оставит.
— Будь что будет, — проговорил барон и вернулся на свое место. Налил вина и осушил одним глотком.
Что было потом — он не помнил. Скорее всего Мюллер вызвал его на дуэль, а он, как порядочный человек, этот вызов принял.
— Так какое оружие мы с ним выбрали? — еще раз спросил барон. — Я ведь вчерашнего вечера не помню.
Слуга покачал головой. Вздохнул и ответил:
— Вы предложили на шпагах, но господин Мюллер отказался. Заявил, что только он вправе выбирать оружие, господин барон.
— И какое же оружие он выбрал, Бертольд? Если не шпаги.
Слуга улыбнулся, обнажив желтые зубы.
— Пистолеты, господин барон.
— Пистолеты?
— Они самые, господин барон. Сказал, что таким образом уравняет ваши с ним шансы.
Выходило, со шпагой господин Мюллер обращался неважно. Сухомлинов не знал, как владел холодным оружием барон, а вот он сам саблю не держал в руках аж с Гражданской. Интересно, помнила ли его память эти навыки? В этом Игнат Севастьянович как-то сомневался, а вот с оружием — были шансы. Маленькие, но
— И на какой день назначена дуэль? — спросил он, ставя кружку на стол.
— На вечер, господин барон.
Судьба-злодейка явно отвела ему в новом теле короткий срок.
— Ладно, Бертольд, — проговорил Сухомлинов, — оставь меня одного. Мне нужно немного подумать.
Слуга поклонился и уже собирался уйти, как вдруг Игната Севастьяновича осенило:
— Бертольд!
— Да, господин барон!
— Принеси мне мой пистолет. Хочу потренироваться.
— Хорошо, господин барон, — сказал слуга и вышел из комнаты.
Пистолет был непривычен. Сознание отказывалось его воспринимать всерьез, а вот руки говорили, что для барона оно привычно. Вот только один вопрос сейчас волновал Сухомлинова: что сейчас возьмет верх — моторная память владения оружием, доставшаяся от прежнего хозяина тела, или его талант осваивать все новое довольно быстро. Сейчас Игнат Севастьянович пристально осмотрел устройство пистолета. Ничего на первый взгляд сложного. Ствол круглый, в казенной части обработанный двумя фигурными поясками. Хвостовая лопасть к концу расширена, и на ней прицельная прорезь. Медная мушка. Замок кремневый с железной полкой. Спусковая скоба медная. Сухомлинов улыбнулся. Даже фигурная. Явно человек, сделавший пистолет, обладал хорошим вкусом. Калибр не то семнадцать, не то восемнадцать миллиметров. Само оружие аж полметра. Один недостаток — из пистолета можно было сделать только один выстрел. Чтобы произвести второй, нужно было перезарядить. Как? Сухомлинов прекрасно знал. Сейчас, после того как Бертольд его принес, он самолично зарядил его. Подошел к окну и отворил створки. Вытянул руку и прицелился в голубя, что дремал на коньке крыши. Было любопытно, попадет он в него или нет.
Выстрелил. Комнату заволокло дымом. От непривычки чихнул. В голубя не попал. Рука все же подвела. Пуля угодила в кровлю. Черепица откололась и с грохотом упала на землю во дворе замка. Тут же из окон стали выглядывать слуги. Всех интересовало, что происходит. Барон невольно улыбнулся, развел руки в стороны и захлопнул окно. Стрельба по птицам из окна не лучшее занятие. Лучше спуститься на улицу и там потренироваться. Приобрести какой-никакой опыт. Положил оружие на стол. Решил перезарядить его чуть попозже. Тяжело вздохнул. Во время войны с таким оружием много не навоюешь. Придется вновь к сабле привыкать.
Подошел к креслу, снял колпак, затем халат и кинул на кушетку. Не выдержал и подошел к зеркалу.
— Ну и чучело, — пробормотал Сухомлинов, разглядывая себя.
Барон явно дней десять не мылся. Волосы сальные, локоны у висков напудрены и заплетены в короткую косу. Усы, длинные, черные как смоль, топорщились в стороны. Глаза слегка уставшие.
Вновь неожиданная мысль. А почему барон сейчас дома в своем замке, а не в полку? Сейчас же идет война за австрийское наследство? Вопросов много, а вот ответов пока нет. Он даже не знает теперешнего своего имени.