Черный хлеб дорог. Русский хтонический рассказ
Шрифт:
Начался ураган, и альпинисты оказались в самом его центре. Распластавшись на широком, исхлестанном ветрами плато, они пытались найти убежище, хоть какое укрытие. Молнии сверкали то тут, то там, по склонам сходили лавины, грохоча словно, сотни орудий. Одежда уже давно не спасала от холода. Вихри снежной пыли сбивали с ног, залепляли маски, разглядеть что-то можно было только на расстоянии вытянутой руки. Дикий вой стоял повсюду. Пепельно-серое небо стало ослепительно-белым, теперь оно слилось с горой, и различить их границы было невозможно.
Путники связались веревкой и, прижавшись друг к другу,
Клим подключил перед подъемом второй баллон и теперь боялся, что ему не хватит кислорода, поэтому попросил здоровяка уменьшить расход. Косматый повернул вентиль и, сказав, что пойдет к скалам ставить лагерь, неуверенным шагом направился в белую мглу.
Клим последовал за ним, он видел только свет налобного фонаря, который то появлялся, то пропадал впереди. Голова его странно прояснилась, появились силы, и он начал двигаться быстрее. Потом эйфория сменилась проблемами с дыханьем, возникла одышка, он сел на снег, чтобы восстановиться, но почувствовал, что ему становится только хуже. Появилось ощущение удушья, накатил страх, в глазах темнело, голова кружилась и казалось, что силы совсем покинули его. Клим проверил уровень газа в баллоне и увидел, что он был на нуле.
«Как же так?.. Косматый, наверное, случайно открыл вентиль на полную… И весь запас вышел… Но есть еще один в рюкзаке… Только бы не потерять здоровяка из виду…» – сокрушался Клим, доставая баллон и разыскивая свет фонаря Косматого в темноте.
На мгновение огонек возник где-то на востоке, а потом исчез. Тогда Клим захотел предупредить товарища, сообщить ему, что остановился. Он стал подтягивать связывающую их веревку, но натяжения не происходило. Через какое-то время в руках у него оказался ее конец, карабин был отстегнут.
«Зачем отстегнулся? Палатка, разрешения, все у него… Сперва восстановиться, потом до лагеря», – успокаивал себя Клим.
Но кислородный баллон оказался пустым, Косматый подменил его во время стоянки. «Огней Непала» в рюкзаке также не было, вместо них в коробке лежали булыжники и записка, которую ему не скоро, но удалось прочитать, освещая налобным фонарем: «Такие же камни ты найдешь на вершине!».
Клим уже не понимал, что произошло. В голове саднило: «Как мог он дать так себя провести?». Без кислорода движение казалось невозможным, он чувствовал только одну нескончаемую боль, по телу распространялись странные волны тепла, хотелось скинуть одежду, но Клим знал, что это просто симптомы чрезвычайного переохлаждения. Он лег на рюкзак, тело тут же разомлело, стало ватным, никогда раньше он так не уставал…
Клим очнулся от раскатов грома, он не знал, как долго пролежал на месте, но казалось, прошло не меньше часа. Вокруг все было абсолютно белым, молнии сверкали над головой. Он снял маску, чтобы очистить ее, но дело было не в ней. Правый глаз полностью закрыла пелена, а другой – почти не видел. Силы покинули его, он словно умер. Каждый вдох обжигал гортань. Он попробовал поесть снег, но это не помогало.
Клим понимал, что в движении – жизнь, если он останется здесь, то заснет и погибнет, не сможет вернуться… Нужно было найти укрытие, добраться до скал. Но как пошевелиться, когда тело словно не твое, когда ты просто сознание, оказавшееся в чужой оболочке? Идти он не мог, поэтому просто пополз, без ориентиров, наугад. Он будто оказался под водой, на самом дне, утопал в вязком иле, любое движение казалось бесконечным, встречало неодолимое сопротивление, воздуха не хватало, легкие разрывали его изнутри. Превозмогая себя, через какое-то время он встал на колени и стал перемещаться немного быстрее. Помогали собраться разговоры с самим собой и воспоминания о прошлом.
Внезапно он увидел силуэт впереди. Фигура светилась, пылала, лицо глядело сплошной черной бездной, всклокоченные волосы, точно змеи, развевались на ветру. Он хотел подползти ближе, но наткнулся на что-то и упал сверху на препятствие. Сперва он подумал, что это камень, но это оказался рюкзак, рюкзак болотного цвета, рюкзак здоровяка. Подняв голову, Клим увидел, что он вновь на склоне один. Там, где раньше было видение, теперь остался лишь небольшой пригорок. Нужно ли ползти туда дальше?.. Интуиция подсказывала, что там нет ничего, кроме опасности. Непонятный страх сковывал его, замерзшими руками он стал доставать баллон из рюкзака Косматого…
Кислород прибавил сил, голова прояснилась. С большим трудом ему удалось установить палатку прямо там, около небольшого пригорка. То, что обычно занимало не более двадцати минут, на ужасном холоде и ледяном ветру отняло не меньше часа. Укрывшись внутри, он упал на пол без сил. Руки были обморожены и сильно опухли, ремень от часов тисками сжимал запястье, но пальцы не слушались, и он не мог снять часы. Ног он тоже не чувствовал. Мозг изменил кровоток, спасая жизнь, жертвуя теплом конечностей. Он понимал, что без потерь не обойдется, может, понадобится ампутация, но был рад, что жив, что не сгинул на горе. Сознание постепенно покидало его…
Он стоял на вершине Эвереста над просторами мира. Видел его край, чувствовал ветер небес. Руки ловили теплые и ласковые потоки воздуха. Невероятная высота не вызывала страха, ее глубина дарила только восхищение, только спокойствие. Как часто он грезил об этом миге, как сильно желал оказаться тут. Он оглянулся по сторонам. Слева распластались необъятные дали Тибета, справа утопало в облаках плато королевства Непал. Священные буддийские флажки и ленточки, привязанные к небольшому треножнику высшей точки планеты, яростно хлопали на ветру.
Но что-то было не так. Вокруг никого. Никто не поздравлял его с победой. Все, кто был рядом, погибли или покинули его, а та, которой он обещал вершину, все еще ждет его возвращения… А что будет, если он не вернется? Как он вообще оказался тут? Острая необходимость быть здесь теперь исчезала. Меркли чувства особой значимости, жизненной полноты, причастности к числу избранных. Решения его теперь представали в ином свете. И он просто стоял на пике мира с нарастающим чувством опустошения внутри, совсем один, ничего не чувствуя.