Черный хлеб дорог. Русский хтонический рассказ
Шрифт:
Косматый, увидев падающего товарища, сделал петлю из связывающей их веревки и накинул ее на скальный выступ недалеко от себя, потом с силой вбил «кошки» в склон, присел и воткнул ледоруб в тело горы. Дема пролетел мимо него. Веревки выдержали. Здоровяка дернуло, но он не сорвался. Дема ударился головой в момент натяжения, сильно испугался, но был в порядке и уже подсоединялся к нужным перилам. Здоровяк отцепил себя от общей страховки и стал подниматься вверх.
Шерпы были предупреждены по рации о том, что к вершине движутся альпинисты, которых
Когда Клим и Дема забрались на скалу, они застали драку, а скорее, просто избиение – Косматый топтал двух щуплых, невысоких проводников грубыми высокогорными ботинками, шипы то и дело пробивали ткань и доставали до плоти; потеряв способность сопротивляться, шерпы лишь стонали и всхлипывали.
– Стой! – крикнул Клим, но его на сильном ветру не было слышно.
Тогда он подбежал к здоровяку и бросился на него, пытаясь сбить с ног. Они упали и стали кататься по земле.
–– Прекрати! Это я! – кричал Клим.
Но Косматый лишь махал руками и рычал. И только отвесив Климу несколько ударов в голову и получив столько же в ответ, громила угомонился, оттолкнув товарища от себя.
Разъяренный здоровяк направился к палаткам, Дема подошел к Климу и помог подняться. Вдруг он резко подался назад, не то крикнул, не то простонал, испугавшись чего-то, и повалился на землю. Клим обернулся и увидел мертвого альпиниста в черной выцветшей куртке, точнее, только верхнюю его часть, ног не было. Он сидел, подпирая спиной склон, лицо его было свинцовым, плоть местами отсутствовала, открывая взорам череп и пустые глазницы, кисти рук были обглоданы ветром до костей.
– Черная куртка, черная куртка! – причитал Дема.
– Перестань, это просто тело, его не убрали со склона, потому что не видели под снегом! – успокаивал товарища Клим. И только когда тот с трудом овладел собой, друзья поднялись, зацепили за поясные сумки обессилевших шерпов и отправились в сторону лагеря.
На площадке вплотную друг к другу были установлены небольшие треугольные палатки. Вдоль отвесных стен располагалась свалка: использованные кислородные баллоны, снаряжение и прочие отходы, в баках или просто на земле, все то, что не спустили вниз и бросили альпинисты на горе. Мрачная неживая картина, памятные людские дары.
Тьма сгущалась, обволакивала все вокруг. Вместе с ней пришла и непогода. Температура упала до минус тридцати, от холода деревенели руки. Поднялся шквальный ветер, он выл и ревел, рвал палатки, хлопал пологом. Гора, так и не сумев остановить восходящих на подступах, бесновалась и неистовствовала.
– Что за бардак ты устроил? – спросил здоровяка Клим, скидывая рюкзак.
– Они еще хорошо отделались! Сперва я хотел сбросить их с горы после того, как они чуть не сбили с нее нас! – проревел Косматый, очищая «кошки».
– Ты слишком сильно их отделал… А нам нельзя терять контроль. Это главное, – отвечал ему Клим.
– Мне главное сейчас – поесть и выпить чаю, а потом буду отдыхать, – бурчал здоровяк.
– Нужно срочно уходить… Немедленно… Сейчас же… – повторял Дема.
– Как идти в такую погоду, мямля? – возражал Косматый.
– Завтра будет окно, таким был прогноз, и мы сможем достичь седловины. А потом непогода на всей горе, и они тоже будут ждать, – успокаивал друзей Клим.
– Дальше маршрут не проложен. Придется идти без перил. Нужно взять крючья и веревку, – хрипел Косматый.
– Да, я знаю. Как глаза? – спросил Клим.
– Солнце утюжило их целый день! Голова так и не прошла! Год назад мне паяли сетчатку после стычки в баре, может, в этом причина?..
Клим кивнул и отправился в палатку к шерпам. Начинался сильный снегопад, хлопья валили сплошной белой массой, видимости не было. Проводники приходили в сознание. Клим дал им напиться, связал руки и помог забраться в спальные мешки. Завтра перед выходом он освободит их, а через день-два в лагерь поднимутся преследователи, и тогда шерпы будут спасены. Один из них в бреду повторял:
– Большой грех… Сагарматха недовольна, зовет остаться, навсегда остаться… – и потом только стоны.
Вернувшись к товарищам, Клим заметил, что у Демы началась лихорадка, возможно, из-за падения…
– Что с ним? – спросил он Косматого.
– Не знаю. Мямля сперва слонялся по палатке, точно пьяный, спотыкался, плохо отвечал. Все вспоминал того замерзшего приятеля. Тогда я сказал, что на китайской стороне его еще ждут такие же друзья, по которым теперь отмечают высоты на спуске. Потом он просто закутался в спальник и стал маяться, словно в бреду.
– Нашел тему… Нужно вколоть ему декс и дать кислород, – сказал Клим, подходя к Деме. Тот лежал в забытьи, никак не реагируя на просьбы, язык его сильно распух, тело температурило. Клим сделал ему укол.
– Если это отек, то его спасет только спуск. Он обречен, а кислород завтра понадобится нам самим, – ворчал здоровяк.
– Перестань! Кислород остановит болезнь и поможет уснуть. Завтра ему станет лучше, вот увидишь, – говорил Клим, надевая на Дему кислородную маску. – А когда все это закончится, мы выберем время и вернемся сюда, чтобы дойти до вершины, до высочайшей точки Земли…
– На этой вершине легко сгинуть! И никому не будет дела. Ты думаешь, там внизу понимают, что это значит взобраться сюда? Да никто и представить себе не может, как сложно здесь выжить. Для многих восхождение – пустяк, дело ничего не значащее… – закончить здоровяк не успел, Дема пришел в себя и, сбросив кислородную маску, начал стонать. Клим подошел к нему.
– Как ты?
– Разбит, совершенно разбит… голову жмет, тянет, – тихо шептал Дема и, вцепившись в руку товарища, продолжил:
– Я до сих пор чувствую взгляд того мертвеца. Черная куртка…