Черный интернационал
Шрифт:
Следователь набрал в легкие воздуха, задержал дыхание, закрыл глаза. Медитирует, что ли, крыса тыловая? Врезать бы кулаком по его медитатору, чтобы аж искры из глаз.
– Поймите, Феликс Дмитриевич, положение очень серьезное, – после продолжительной паузы псевдоотеческим тоном изрек он. – Мы в состоянии доказать вашу вину. И мы это сделаем, не сомневайтесь.
– Доказывайте, а я посмотрю.
– Да поймите же вы, наконец, ваше чистосердечное признание…
– Вы еще про явку с повинной скажите, – с язвительной усмешкой на губах перебил его Феликс. – Осознал, что
– К сожалению, речь идет не о вооруженных боевиках, а о безоружных жителях чеченского селения. Поймите, мы не имеем права убивать мирных жителей, мы, в конце концов, не варвары, а цивилизованные люди…
– Извините, а вы с кем сейчас разговариваете?
– С вами, а что?
– Извините, не понял… Я почему-то думал, что цивилизованные люди у нас только в правительстве. Бросили нас, неразумных, в пекло настоящей войны и хотят, чтобы мы чеченцев в жопу целовали. Извините за мой варварский язык… Знаете, а ведь я не совсем варвар, иногда я даже книжки почитываю. А сейчас меня даже мысль цивилизованная посетила. Вот я думаю: зачем нам с вами ломать копья? У следствия есть великолепная возможность доказать мою виновность. Ну, или невиновность. Надо всего лишь экспертизу провести…
– Какую экспертизу? – повелся следователь.
– Ну, я забыл, как она называется. Что-то там с баллистикой связано…
– Вы имеете в виду баллистическую экспертизу?
– Ну да… Так вот, надо взять мой автомат и проверить, из него ли стреляли в мирных чеченцев…
– Логично, – ляпнул, не подумав, следователь.
– Логично и довольно просто. Вы едете сейчас в свою прокуратуру, создаете боевую группу из следователей, ставите прокурора во главе, седлаете коней и скачете к господину Кабиру аль-Хрен Батьковичу. Возможно, вам придется немного пострелять, чтобы отбить у него наши автоматы, которые он захватил в качестве трофеев. Но, скорее всего, он встретит вас хлебом-солью, он же как-никак мирный чеченец, нет, мирный араб. Он вообще зла русским не желает, так что прогулка в горы станет для вас увлекательным путешествием. И автомат мой для экспертизы привезете…
Следователь аж побагровел от злобы. Или от страха. Но, скорее всего, от своей беспомощности.
– Вы все сказали? – резко спросил он.
– Нет, еще не все. Возможно, кто-то из жителей Харсеноя видел, как я и мои бойцы убивали ваших мирных чеченцев. Можете найти свидетеля, назначьте опознание. Только мне придется надеть маску…
– Какую маску?
– Ну, шапочка есть такая, «ночь» называется, в ней еще обычно прорезь для глаз делают. Шапочка раскатывается до подбородка, и маска готова…
Никакой маски на Феликсе не было. Но кто сможет это доказать? Прокурор и его прокурята в том буковом лесу в тот момент грибов поблизости не собирали. Из всех участников событий на данный момент остался только Феликс. А он свидетельствовать против себя не собирается. Он, может, и варвар, но не дурак.
– Вы точно издеваетесь! – зло сквозь зубы процедил следователь. Впрочем, он тут же поспешил взять себя в руки. Снова прикинулся добреньким.
– Поймите,
– Я это уже слышал. Что еще?
– А то, что мне очень не нравится наш разговор. Вы делаете из меня врага, в то время как я желаю вам только добра…
– Кто еще мне добра желает? Головорез Кабир?
– Он-то здесь при чем?
– Да при том. Он убил тех чеченцев, о которых мы с вами говорим, а всю вину за это свалил на меня.
– Это бездоказательное утверждение.
– Как бездоказательно то обвинение, которое вы мне предъявляете. К счастью, сейчас не тридцать седьмой год, есть законы, за которые вы так радеете. Или они только на чеченцев распространяются?
– И на чеченцев тоже. Кстати, существует чеченская прокуратура и чеченская милиция. Скрывать не буду, грозненский прокурор очень бы хотел видеть вас у себя в кабинете…
– И что?
– Неужели вы не понимаете, чем для вас может обернуться общение с чеченскими следователями.
– Варварские методы допроса?
– Вот видите, вы все прекрасно понимаете.
– Вы хотите сказать, что мое дело могут передать грозненской прокуратуре? – нахмурился Феликс.
Его брови сошлись на переносице, слились в одну линию, похожую на грозовую молнию.
– Нет, я хочу сказать, что мы приложили все усилия к тому, чтобы ваше дело попало под юрисдикцию военной прокуратуры…
– И в знак благодарности я должен взять на себя чью-то вину?.. Знаешь, что я хочу тебе сказать? – перешел на «ты» Феликс. – Плевать мне на ваши усилия. Пытками меня не сломаешь, проверено. Это во-первых. А во-вторых, пошел ты на х…!
В силу своей принадлежности к варварскому племени воинов-профессионалов Феликс нисколько не жалел о той точке, которую поставил в конце этого разговора. А последнее слово, которое он произнес, как нельзя лучше подходило для того, чтобы его поставить вместо подписи под протокол.
Только вот сам следователь считал себя цивилизованным человеком, поэтому совершенно не разделял его точку зрения. Он не смог простить Феликсу его выходку. Видимо, и прокуратура восприняла это как личное оскорбление. Мотор следственной машины был запущен на полную мощность. Но вот маховик этой же машины крутился на слабых оборотах. Потому что желание прокуратуры отдать Феликса под суд не совпадало с возможностями. Не было у следствия серьезных доказательств его вины. А косвенных улик не хватило даже для того, чтобы Феликса взять под стражу. Проскальзывали шестеренки следствия…
И все же прокуратура сдаваться не собиралась. Следствию хватило аргументов, чтобы отправить Феликса на судебно-психиатрическую экспертизу. И он бы отправился в «психушку», если бы в дело не вмешалось его начальство.
В госпиталь прибыл подполковник Маслик. Взаимные приветствия, фрукты-кефиры, общие разговоры. Но Феликс прекрасно понимал, что командир приехал к нему не только для того, чтобы передать приветы от боевых друзей-товарищей.
Наконец разговор коснулся главной и болезненной для них обоих темы.