Чёрный ирис
Шрифт:
За прошедший год я уже привыкла, что Джабраил постоянно что-то умалчивал. Но все равно считала его своим другом. Единственным другом. Джинн обитал в моей комнате, невидимый для остальных. Он воплощался, лишь когда мы были наедине. Постепенно восстанавливая свои силы и при этом отказываясь от моей помощи, Джабраил уже вполне походил на тех могучих существ, которых я видела изображенными в манускриптах. И пусть древние записи и окружающие люди твердили, что джинны – зло, я этого мнения не разделяла. Так у меня появился первый и единственный друг.
– Я говорю, сколько ты еще будешь терпеть их насмешки? – повторил Джабраил,
– Будто бы у меня есть другой выбор, – я села рядом с ним на тахту. – Давай не будем опять об этом, пожалуйста. Сегодня кое-что произошло.
– Появился он? – полуутвердительно спросил джинн, черные глаза блеснули.
– Да, все случилось так, как ты говорил, – я кивнула. – Первый человек, вошедший в мой шатер, показал мне в видении храм Сиапех.
– Тебя это расстраивает? – от Джабраила невозможно было что-то утаить. – Я думал, ты уже смирилась со своей участью.
Смирилась. Правда, не так просто оказалось привыкнуть к мысли о собственной смерти в давно потерянном древнем храме. По словам джинна, именно такая судьба ждала, согласно проклятию, освободившую его предсказательницу. Утешало лишь то, что моя гибель будет вроде как во спасение многих.
– Дело не во мне, – я вздохнула. – Этот человек... Дагнар...
– Немыслимо, – мрачно перебил джинн, сверля меня пристальным взглядом. – Только не говори мне, что ты на радостях влюбилась.
– Это не имеет значения, – стушевалась я, стараясь не задумываться о возможной правдивости его вывода. – Просто Дагнар хороший, я бы не хотела, чтобы он умирал.
– А ты видела его смерть?
– Нет, но учитывая, что на его отряд напали полчища ифритов, она неминуема.
– Значит, все-таки ифриты вернутся... – Джабраил с досадой поморщился. – И как скоро это произойдет?
– Совсем скоро. В лучшем случае год или два у нас еще есть в запасе.
– Мало. Слишком мало, – джинн взмыл под потолок. – Ты еще не готова, и дороги к затерянному храму мы не знаем...
– А в полной версии твоего проклятья, которую ты так упорно не хочешь мне озвучить, об этом не говорится? – вкрадчиво поинтересовалась я. – Может, ты просто и сам толком в напророченном не понимаешь?
Но Джабраил на уловку не поддался.
– О пути к Сиапех нет ни слова. Но раз уж судьбе было угодно воплотить на первый взгляд столь невероятную нашу встречу, думаю, она и дальше нас не оставит.
Джинн исчез. Видимо, чтобы хорошенько поразмыслить в одиночестве.
– А я не хочу покорно брести за судьбой, – я насупилась. – Теперь не хочу.
Погасив свечи и раздевшись, я забралась на кровать. Сквозь открытое окно напротив виднелись макушки садовых деревьев и бледный серп Литаира, поднявшегося в звездную вышину. Прохладный ветерок чуть колыхал прозрачный балдахин и гулял по комнате, которая в полумраке выглядела еще меньше, чем обычно. Я вздохнула. К невеселым мыслям добавлялся еще и голод, ведь весь день ничего не ела. Но уж лучше было еще пару часов потерпеть, пока все улягутся спать, чем лишний раз видеться с 'семьей'.
Закрыв глаза, я прошептала окружающей темноте:
– Матерь Природа, судьба ведь твое дитя, прошу тебя, будь ко мне милосердна. Пусть встреча с Дагнаром не останется лишь знаком о затерянном храме. Пусть...пусть... – я лихорадочно вздохнула, пытаясь отогнать вдруг вспыхнувшую жалость к самой себе. – Мне
Усталость прошедшего дня все же взяла свое, я моментально уснула, даже несмотря на голод.
Глава вторая
По привычке проснувшись еще до рассвета, пока все спали, я спокойно поплавала в купальне, в блаженной тишине позавтракала и поспешила прочь из дома.
Единственный день в неделю я была свободна от тяжкой обязанности торчать возле своего шатра на площади. Обычно в выходной я до самого заката гуляла по городу. Все, лишь бы не видеть других предсказательниц. Они, конечно, тоже дома не сидели, но судьба берегла меня от нежелательной встречи.
Пусть я и не бывала в других городах, но заранее не сомневалась, что Ардалла – прекраснейшее из творений человеческих рук. Ее называли величественной, благословенной, 'древней обителью вечных царей'. Как гласили летописи, во время войны с ифритами она была разрушена до основания, и руины занесло песками подкрадывающейся пустыни. Устоял лишь один единственный храм Второго Рождения, от него-то и начали вновь возводить столицу. Построенную буквально на руинах Ардаллу прозвали двухэтажной: внизу – смерть, вверху – жизнь. Но я не видела ничего зловещего в том, что под домами и мостовой покоился разрушенный город. Кому как не черной предсказательнице чувствовать смерть, но там, внизу, таилась лишь память. Память занесенных песком камней, которых уже не мог коснуться человеческий взор. Память о величайшей скорби и величайшей победе.
А наверху царила жизнь. За это я и любила Ардаллу. Широкие мостовые перемежались узкими улочками, по которым и арба не смогла бы проехать. Сонные особняки богачей утопали в роскоши садов, невзрачные дома бедняков ютились друг другу как преданные друзья. И тех, и других одинаково щедро одаривал дневным светом Нарайян и тихо убаюкивал серебристым сиянием Литаир. Но главное, базар! Огромный, шумный, он мне казался самим сосредоточием кипящей жизни города. Я могла день напролет бродить среди лавочек в людской толчее, слушая громкие крики зазывал и споры купцов, вдыхая будоражащие ароматы пряностей и готовящейся в харчевнях еды... Меня мало интересовало пестрое изобилие товаров, я просто хотела чувствовать себя частью толпы, таким же человеком как все. И пусть узнавая по характерным для предсказательниц перчаткам, прохожие меня сторонились, чтобы не обжечься случайным прикосновением. Я старалась не обращать на это внимания.
Несмотря на ранний час, базар уже кишел как муравейник. Я рассчитывала гулять здесь до заката. Пусть эмирхан и щедро содержал предсказательниц, лично мне доставалось совсем немного. Старейшина Наджиль холодно поясняла, что большего я из-за своей бестолковости не заслужила. Впрочем, у меня и расходов особых не было. В основном все тратила на сладости, ведь дома мне никогда лакомств не доставалось.
Но сегодня я оказалась лишена даже этой маленькой радости. Истончившиеся перчатки требовали замены, да из дорогого ганийского шелка. Почему-то только эта ткань сдерживала обжигающий эффект клейма, и я могла не бояться, что случайно задев руками кого-нибудь в толпе, вдруг причиню боль. Потратив на отрез черной ткани все сбережения, я задумчиво побрела к ювелирным рядам.