Черный Истребитель
Шрифт:
– Экая штука. И где ты их берешь?
– Купил недавно. Настоящая «Трамонтина».
– А тот, ноксовский, где?
– медленно спросила Танька, глядя мимо Маршала.
Даже краем глаза она заметила, что тот слегка вздрогнул.
– А, потерял недавно, жалко. А то бы тебе подарил, любительница… - очень небрежно и потому неестественно ответил Маршал.
Танька прикусила себе язык. Она уже поняла, какой именно нож торчал в спине Герцога.
– Сейчас сполоснусь, и поедем. Посиди тут, - повторил Маршал и ушел в ванную.
Танька прокралась в комнату.
Обычно, когда она приезжала к Маршалу, в его квартире царил идеальный порядок. Сейчас в комнате не было бардака, но кое-что выбивалось из нормы. На полу валялась одежда, постель была смята и не заправлена. На постели лежал пакет, похожий на те, что возила Танька, но на этот раз он не был запечатан. Танька посмотрела внутрь - там лежали вовсе не бумаги, а аккуратный ряд туго набитых белых пакетов.
Танька смотрела телевизор редко, но что упаковывают таким образом - знала.
Наркотики.
В глазах что-то вспыхнуло и померкло. Мир опять стал черно-белым.
На полу около кровати стояла спортивная сумка. Танька потянула молнию, и увидела там что-то непонятное. Засунула руку - и достала пачку долларов. Таких пачек в сумке было больше десятка.
Танька повесила сумку на плечо и отправилась к телефону. Набрала «02».
– Дежурная.
Танька знала, что звонки записываются.
– В квартире на Добролюбова… - Танька продиктовала адрес, - труп мужчины, Потапова Андрея Николаевича. В коридоре - пакет с наркотиками, героином или кокаином. Упакован в синюю папку и заклеен скотчем. Потапова убил Михаил Шувалов, с номера которого я звоню. На пакете его отпечатки пальцев. В квартире Шувалова - склад наркотиков.
И повесила трубку. Сунула ноги в ботинки, схватила с вешалки куртку. Прислушалась. Маршал плескался в душе. Танька взяла сумку, тихо-тихо прикрыла за собой дверь и побежала вниз по лестнице.
Вышвырнула в мусоропровод мобилу. Поймала тут же у дома машину.
– Куда?
– спросил водила.
Танька на секунду задумалась.
– На Курский вокзал.
Ехать было минут двадцать. За это время Танька прикинула самые первые действия. «Снять у бабульки на ночь комнату. Выспаться. Посчитать деньги. С утра - переодеться, изменить внешность. Там посмотрим…»
Бабулька нашлась быстро. Через полчаса бабка уже открывала дверь обшарпаннейшей квартиры, в которой помимо Таньки было еще пятеро или шестеро приезжих и какие-то дети. То ли бабкины внуки, то ли дети этих самых приезжих. Спать предлагалось на разнообразных диванчиках, которыми была забита огромная, метров на сорок, комната.
– А можно я на полу, на матрасе посплю?
– спросила Танька.
– Зачем же на полу, когда на постели можно?
– не поняла бабка.
– Спина у меня больная. А диваны у вас мягкие.
Бабка пожала плечами, стащила с дивана матрас, бросила на пол, что-то прикинула и засобиралась. Видимо, за квартирантом на освободившийся диван.
Танька оглядела комнату. В комнате воняло - немытыми телами и грязной пропотевшей одеждой. Танька поняла, что сама она после двух автобусов выглядит ничуть не лучше. Вышла из комнаты, посмотрела на ванную. В ванной были авгиевы конюшни. Но душ выглядел вполне рабочим.
– А за мытье и стирку бабка дополнительных денег требует… - тут же сунулась следом какая-то толстая тетка-провинциалка.
– И сколько требует?
– прищурилась Танька.
– Сто рублев… - неодобрительно покачала головой тетка.
– Жадная, жуть. Кипятильник включить не дает без денег, говорит, света нажжем много.
Танька рассмеялась.
– Сколько вас там?
– Шестеро с тобой. Да еще два пацаненка Тамариных.
Танька извлекла из кармана кошелек, достала три пятисотки.
– Так. Сейчас все моются. Потом пьем чай. За всю эту роскошь кто-нибудь пойдет и купит банку растворимого кофе.
Тетка обалдело похлопала глазами, но деньги взяла. Танька закрыла за собой дверь, поставила спортивную сумку Маршала так, чтобы на нее не попадала вода. Залезла в душ, ощущая противную сальность дна ванной. Вымыла себя доисторическим туалетным мылом «Яблоневый цвет», считавшимся хорошим во времена детства Таньки, когда других еще не было. Голову пришлось мыть тем же мылом. В результате волосы воняли яблоками, а на ощупь были как мочало. Вымывшись, выстирав майку и трусы и влезая в мокрое, хоть и хорошо отжатое белье, Танька почувствовала себя не то беженкой, не то бомжом. В этом была своя правда.
После последних двух дней она была и беженкой, и бомжом. Плюс ухитрилась украсть некую сумму денег у наркомафии в лице Маршала. «Кстати, о деньгах…» - вспомнила Танька и полезла в сумку. В пачках были стодолларовые купюры. В каждой пачке - по сто штук. Пачек было пятнадцать. «Сто пятьдесят тысяч долларов», - свела нехитрую арифметику Танька.
В комнате царило оживление. Когда она вошла, кофе уже был куплен, и в трехлитровой банке булькал кипятильник.
– Ты извини, меня там менты на улице тормознули, пришлось им двести рублей дать… - подкатилась давешняя толстая тетка.
Танька отмахнулась, пошла на кухню и взяла чашку побольше, долго драила ее губкой и хозяйственным мылом.
– И за посуду тоже денег берет… - тут же наябедничали сотоварищи по несчастью.
– Вернется - придушу… - пообещала Танька и уселась на свой матрас с кружкой горячего кофе, подкладывая сумку и рюкзак под спину вместо подушки.
– А чего ж ты в гостиницу не пошла, если деньги есть?
– спросил кто-то.
– Паспорт потеряла, - бесстыже соврала Танька.
– Паспорт на вокзале сперли, а деньги - нет.