Черный караван

Кулиев Клыч Мамедович

— Болваны! Недаром творец создал вас амбалами. Чего взбесились?

Драчуны молчали. У них тоже был свой господин, свой вождь.

На этот раз базар был спокоен. Амбалы, сидели на солнышке, тихо переговариваясь. Некоторые, отойдя в сторонку, освобождали свои лохмотья от вшей. Я указал на одного из них Элен и, посмеиваясь, сказал:

— Смотри, что он делает… Этот базар недаром называют вшивым!

Элен вздрогнула, словно ее коснулась змея. Сделала гримаску и презрительно проговорила:

— Вам больше нечего показать мне?

Текинский базар принадлежал туркменам.

Чего только не продавали здесь! На этом базаре можно было найти все что угодно, начиная с дров и самана, кончая овцами и верблюдами. Я любил посещать ковровые ряды. И на этот раз решил в первую очередь пойти туда.

Оказалось, однако, что ковровые ряды почти опустели. В продаже не было ничего, кроме потертых паласов, чувалов и торб [89] . А прежде здесь можно было купить любой ковер, даже самый дорогой. Бородатые туркмены, набросив на плечи разноцветные ковры, бродили по базару. Лавки тоже были полны. Теперь и там не было сколько-нибудь стоящего товара.

89

Торба — ковровая сумка (туркм.).

Элен еще, оказывается, не бывала на ковровом базаре. Пришлось объяснить ей, что базар почему-то совсем опустел. В это время медленными шагами к нам подошел мужчина в черном халате, с небольшой бородкой, и тихо спросил по-русски:

— Желаете купить ковер?

Я прекрасно понимал, что с полдюжиной бумажек английской миссии в кармане нечего ходить па ковровый базар. Все же спокойно ответил:

— Да, мы хотели бы купить ковры. Но я не вижу их.

— Ковров больше чем достаточно. — Приняв важный вид и медленно отсчитывая четки, короткобородый усмехнулся, затем он зорко, по-купечески, оглядел меня и спросил: — Какими деньгами думаете платить за ковры?

Я вынул из кармана бумажки с печатью миссии и показал ему:

— Вот этими.

— Хе-хе-хе! — засмеялся короткобородый, не скрывая досады. — За эти бумажки вам даже веника не продадут!

— Почему?

Короткобородый уже серьезно проговорил:

— Если вы действительно желаете купить ковер, вынимайте английские фунты… или доллары… Или но крайней мере персидские краны…

Откуда-то, запыхавшись, прибежал капитан Тиг-Джонс. Он отвел меня в сторону и сказал:

— Звонил генерал. Ои хочет говорить с вами. Позвонит еще через полчаса.

Короткобородый, оказывается, знал капитана. Приветствовал его почтительным поклоном. Еще раз показав бумажки с печатью миссии, я шутливо спросил:

— Значит, на них ничего купить нельзя?

Короткобородый сложил обе руки на груди и склонил голову:

— Можно! Вам — можно!

28

До сих пор мне не приходилось видеть генерала Маллесона в таком волнении. Его прямо трясло, даже его упрямый подбородок вздрагивал. Не успев войти в кабинет, он гневно заговорил:

— Помните, дорогой полковник, наш разговор в Мешхеде? Что я тогда говорил? «Не ожидайте наград… Если нам улыбнется счастье и операция закончится удачно, найдется достаточно

людей, готовых разделить успех. Но если нам не повезет… Тогда все обрушатся на нас…» Вот что я сказал тогда. И вышло по-моему. Ну, что вы на это скажете?

Я знал, почему генерал так взволнован. Постарался успокоить его:

— Мне думается, вы беспокоитесь напрасно. Мы сделали все, что было в наших силах. Никто не смог бы сделать больше. В этом убежден и командующий, и другие.

— Другие! — Маллесон внимательно посмотрел на меня. — Нет, полковник… Вы ошибаетесь! Все, что вы сейчас услышите, это лишь часть веселой мелодии. Полностью вам дадут выслушать ее там, в Лондоне… Да, да… Не думайте, что дело окончится только упреками.

Вошла Элен. Она положила перед Маллесоном папку и сказала:

— Большевики заняли Оренбург!

Генералу словно иглу в бок вонзили. Он резко повернулся к Элен и переспросил:

— Что? Заняли Оренбург?

— Да… Верхняя телеграмма об этом.

Меня тоже, признаться, обдало холодом. Ликвидация «оренбургской пробки», соединение Туркестана с Россией было для нас сильнейшим ударом. О том, что большевики наступают на Оренбург с двух сторон, нам было известно. Но мы никак не предполагали, что он падет так быстро. Больше того, мы надеялись все же, что армия Дутова с помощью американских и японских штыков устремится к Москве. И вдруг такое сообщение! Это, конечно, было полной неожиданностью.

Осторожно приоткрыв дверь, вошел генерал Мильн. Мы все вскочили на ноги. Командующий пожал нам руки и обратился к Маллесону:

— Какие новости, господин генерал?

Маллесон молча протянул ему телеграмму. Командующий внимательно прочитал ее.

— Ну, приступим к разговору, — хладнокровно проговорил он и, пройдя к столу, сел.

Элен позвала ожидавших за дверью офицеров, и ровно в десять часов совещание началось.

Поначалу я предполагал, что генерал Мильн начнет с занятия большевиками Оренбурга. Но он этого пе сделал. Он отложил телеграмму в сторону и обратился к генералу Битти:

— Генерал! Прежде всего я хотел бы выслушать вас. — Генерал Битти встал и вытянулся. Мильн внимательно оглядел его и продолжал: —Меня интересует одни вопрос. По последнему оперативному плану общее решительное наступление против большевиков в Туркестане намечено на середину марта. Какая, по вашему мнению, существует на Закаспийском фронте возможность перейти в наступление? Можно ли добиться здесь ощутимых результатов?

Битти был генерал опытный, закаленный в боях. В Закаспий он прибыл в конце прошлого года. Не случайно Мильн обратился к нему первому. Закаспийским фронтом фактически ведал именно он.

В кабинете наступила тишина. Взгляды всех сидящих обратились на генерала Битти. Он довольно долго молчал. Затем смущенно посмотрел на Мильна:

— Сказать откровенно, я не в состоянии ответить определенно на этот вопрос!

Генерал Мильн усмехнулся:

— Вот тебе и на! Если вы не можете этого сделать, кто же тогда ответит? — Генерал Битти молчал. Мильн несколько повысил тон: — Здесь нечего раздумывать. Вопрос ясен. Первое: сможете вы перейти в наступление в назначенный срок или нет?