Черный клинок
Шрифт:
– Чика...
– Поговорите с ней сами. Вы ведь не верите тому, что я говорю. Действительно, с какой стати?
– Если она захочет разговаривать со мной.
– Вы найдете, что ей сказать, – ответила Минако. – Вы обидели ее. Это правда. Но ее также мучает совесть из-за того, что ей пришлось обманывать вас.
– Сначала мне надо еще найти ее.
– Это не проблема. Она отправилась в мой дом. Я научу, что вам надо делать.
– Вы туда не поедете?
– Поеду, но не сразу, – ответила Минако. – У меня назначена встреча с Достопочтенной Матерью, и эту встречу нельзя отменить. В такой
– Значит, теперь в основе все сводится к отношениям между вами и Достопочтенной Матерью, – констатировал Вулф.
– Да. Это тот путь, на который нас завело ее безумие, – подтвердила Минако. Ее взгляд на секунду метнулся в сторону и снова остановился на лице Вулфа. – Но теперь все изменилось. Даже Чика об этом ничего пока не знает. Дело в том, что Достопочтенная Мать убивает членов руководства общества. Одного за другим.
– Но ради чего?
– Абсолютная власть породила у нее нечто вроде абсолютного безумия. Ее жажда абсолютной власти затмила все прочие соображения. Это правда, что вместе с Нишицу она составила план установления экономического контроля над Соединенными Штатами. Правда, что реализация этого плана вступает в завершающую стадию. Правда также и то, что уже в силу этого ее и Нишицу надо остановить. Но самое главное то, что она открыла какой-то способ извлекать из других их энергию «макура на хирума» и добавлять к своей.
Вулф нашел в себе силы рассмеяться.
– Да что вы такое говорите? Что, она замышляет вырезать ваши мозги и съесть их за обедом?
– В метафорическом смысле именно это я и имею в виду, – ответила Минако. Она смотрела на Вулфа так прямо, что, казалось, он мог через ее глаза заглянуть к ней в душу. – Ваши мозги тоже.
Суть сказанного он воспринял как удар, и его мороз продрал по коже.
Минако стояла к нему совсем близко. Она говорила мягким тоном, отчетливо выговаривая каждое слово.
– Я не могу этого допустить, Вулф-сан. Понимаете, вы очень особенный. Когда ваш дедушка умер, он был очень и очень старый, можно сказать, даже древний.
– Откуда вам это известно? Даже я не знаю, в каком возрасте он умер.
– Конечно, не знаете, – согласилась она. – Он бы вам и не сказал, потому что вы вое равно бы не поняли. Но мы его знали. В определенных кругах знали всех старейшин мира. И когда один из них умирал, мы четко осознавали, что больше никогда не увидим такого, как он. Но теперь вы здесь, и я понимаю, что «макура на хирума» рассказала мне. Вы обладаете такой же мощью. И даже гораздо, гораздо большей.
Вашингтон – Токио
– Ее убил он, – заявил Яшида, – и это так же бесспорно, как то, что я тут сижу и беседую с вами.
Сидящий напротив него за столиком ресторана на крыше отеля «Вашингтон» Хэм Конрад безучастно смотрел в сторону видневшегося неподалеку Белого дома. Теперь, после сообщения о зверском убийстве Марион, звонок Бризарда о том, что с Вулфом Мэтисоном справиться не удалось, казался ему менее значимым. «Пусть он катится к чертям собачьим, этот Мэтисон! – мысленно выругался Хэм. – У меня есть более срочные дела».
– Я нисколько не сомневаюсь, что Марион Старр Сент-Джеймс
– О клинике «Грин бранчес»?
– Вот именно.
– О той, куда, по словам Марион, Торнберг организовал транспортировку людей.
Хэм произносил слова машинально, ровным безжизненным голосом, как человек, не оправившийся от шока.
– Да, – подтвердил Яшида. Он внимательно следил за выражением лица Хэма, который, впрочем, этого не замечал. – Насколько я помню, она рассказала вам, что он подрядил ее компанию перевозить всяких неприкаянных одиночек, до которых никому нет дела, в «Грин бранчес» – то самое купленное им местечко под Арлингтоном.
Яшида отвлекся на минуту, чтобы заказать что-нибудь выпить по второму разу, хотя Хэм еще не успел осушить первый бокал.
– Как вы думаете, зачем ему понадобились живые люди? – спросил он Хэма.
– Для экспериментов, – отозвался тот все тем же бесцветным тоном, по-прежнему глядя пустыми глазами на Белый дом, залитый в этот час лучами прожекторов. – Видишь ли, Торнбергу не дает покоя процесс старения. Он считает, что сможет повернуть его вспять. Вот почему он купил «Грин бранчес» и набрал туда свой штат ученых-биологов. Полагаю, что он использует тех, кого туда привозят, в качестве подопытных кроликов.
– Живых людей?
Хэм мотнул головой.
– А на ком еще ты бы мог ставить опыты? Торнберг в цейтноте.
В этот момент подоспел заказ. Яшида пригубил свой бокал, подтолкнув другой прямо в руки Хэму, и снова заговорил:
– Он совершенно аморален. Послушайте, я видел тело Марион и могу доложить, что зрелище не из приятных. Она, по-моему, сильно мучилась перед смертью. Такое впечатление, будто он хотел показать ей, что карает ее. Людей в этой клинике из-за него убивают направо и налево.
– Наверняка он бы сказал тебе, что все это делается во имя науки, – отозвался Хэм.
– И я не сомневаюсь, что он верит во все это дерьмо, – подхватил Яшида, сосредоточенно размешивая лед в своем бокале.
Они оба помолчали.
– Придется нам в связи с этим что-то предпринять, – сказал наконец Яшида.
– Знаю, – кивнул Хэм.
– Выбора нет.
Хэм сделал несколько глотков. Он думал об отце, о том, как восхищался им и нуждался в его похвалах. Однако сейчас он впервые ощутил, что в его душе живут и другие, совсем не такие светлые чувства, которые он, фанатично добиваясь отцовского расположения, так долго и старательно пытался не замечать.
Под действием последних событий эти чувства стали обнажаться, и теперь перед ним, как перед археологом, раскопавшим погребенный под песками древний город, предстала истина, что любовь и обожание, какими бы сильными они ни были, сочетаются с ненавистью к отцу за то, что тот изгнал мать из дома и из его, Хэма, жизни.
– Ты прав, – сказал он наконец Яшиде, – у нас нет никакого выбора.
Хана уже подключилась к Оракулу, когда в лабораторию, упрятанную в недрах склада на рыбном базаре Сузуки, вошел Юджи. До этого он искал ее на похоронах Хирото, но так и не нашел.