Черный клинок

ван Ластбадер Эрик

Мокрый снег продолжал хлестать с такой яростью, что становилось трудно дышать. Крадучись, он двинулся вперед, но, затем остановился, передумал и вернулся обратно к ограждению, чтобы приступить в методичному осмотру всего периметра крыши. Это диктовалось двумя соображениями. Во-первых, он хотел попытаться застать врасплох убийцу, который будет ожидать его появления со стороны пожарной лестницы, по которой поднялись они оба. А во-вторых, это должно было дать ему полное представление о том, что и где здесь расположено. По обнаружении убийцы весьма важно будет знать, где находятся возможные пути отступления и как их перекрыть.

Вулф обследовал уже три четверти периметра, когда заметил, как что-то шевельнулось около вспомогательной

электрораспределительной будки. Движение было настолько незначительным, что он чуть не прозевал его. Вулф на секунду отвел глаза в сторону, чтобы стабилизировать зрение, и вновь пригляделся. «Так и есть, поймал, – подумал он. – Но кто это – Сума или Чика?»

Он направился в сторону неясной фигуры, но в этот момент она отделилась от будки и бросилась к нему настолько стремительно, что достигла его прежде, чем он успел прицелиться. Он нажал спусковой крючок в момент, когда фигура уже врезалась в него.

Вулф припал на одно колено, нанося удар стволом пистолета. Что-то стукнуло его в диафрагму прямо под грудной клеткой, и он отлетел назад, к осыпающейся кирпично-бетонной стенке ограждения, где его стошнило. Фигура тут же набросилась на него, и Вулф, для защиты свернувшись в клубок, покатился вдоль периметра крыши.

Фигура последовала за ним. Вулф вскочил на ноги, на ходу целясь из пистолета в то место, где, по его расчетам, должна была оказаться фигура, но никого перед собой не увидел. В тот же момент на него обрушился удар сзади, и он со стоном врезался в верхний край ограждения, ощутив во рту привкус железа и крови. Он почувствовал, что его поднимают, и стал бороться, видя, что находится слишком близко к краю крыши, за которым шестью этажами ниже видна мостовая, как бы приглашающая к летальному исходу.

Вулф сделал захват, думая, что теперь имеет преимущество, но, к своему изумлению, обнаружил, что захват превратился в обратный и преимущество каким-то образом перешло к противнику, который толкал его через ограждение. Он увидел под собой зловеще поблескивающую улицу, и его сердце забилось тяжело и часто от напряжения и страха. Раз и еще раз нанес он удар. Обычного человека это заставило бы упасть на колени. В данном случае ничего не помогало. Противник швырнул его в темную пустоту.

Вулф перелетел через ограждение, и улица снизу устремилась ему навстречу. Отчаянным усилием он выбросил вбок левую руку, и мощный рывок оборвал его падение – рука вцепилась в мокрое железо. Он крякнул, внезапно ощутив, как растягиваются суставы руки под весом тела, выпустил из правой руки револьвер и схватился за перекладину обеими руками. Стало немного легче. Он висел, держась за верхнюю платформу пожарной лестницы. Дыхание обжигало легкие, он был близок к обмороку. Чтобы стряхнуть это состояние, Вулф потряс головой и вдруг заметил, что черная фигура перебирается через ограждение с явным намерением добраться до него.

Сверхчеловеческим усилием он качнулся. Один раз, другой. Пальцы заскользили по обледеневшему железу. Наконец ему удалось ухватиться как следует, и он взобрался на лестничную платформу. Он сидел, скорчившись, испытывая нехватку воздуха и головокружение. Руки он изодрал в кровь. Но сейчас ему было не до этого. Его противник набросился на него, делая подножки, мешая встать.

Вулф тяжело рухнул на железные прутья, будившие ассоциации с какой-то тюрьмой. Не думая о боли в суставах, он выбросил руку в обманном ударе и почувствовал, что противник парировал удар. Тогда, собрав все силы и застав противника врасплох, Вулф вцепился правой рукой в его левое запястье как раз в тот момент, когда он бросился для нанесения решающего удара. Вулф резко дернул его к себе и вниз, а затем мимо себя. Инерция собственного броска, помноженная на усилие Вулфа, сработала. Другой рукой Вулф захватил снизу локоть противника и швырнул его на железную решетку платформы.

Вулф бросился вверх по лестнице. Перевалившись через низкую

стенку ограждения крыши, он свалился на мокрое битумное покрытие. Странное спокойствие начало охватывать его. Ему хотелось сесть и закрыть глаза. Он понял, что имеет дело с последствиями шока, которым надо сопротивляться. В организме скопились эндорфины. Они притупили боль, но вместе с этим снизили способность к мышлению и координации. «Пусть уж лучше боль», – подумал Вулф и сконцентрировался.

Он нутром почувствовал чье-то присутствие, обернулся и увидел, что противник уже поджидает его. Затем убийца обхватил Вулфа руками и, швырнув на битумную поверхность крыши, уселся рядом с ним. Мокрый снег слепил глаза. Вулф напрягся, пытаясь разглядеть черную фигуру. Большая она или маленькая? Кто это? Сума или Чика? Трудно ответить на эти вопросы. В воздухе, казалось, носились неестественные тени. Надвигалась густая чернота, которая каким-то непонятным образом отбрасывала мокрый снег прочь от него. А потом вдруг исчезли уличные фонари, исчез даже воздух. Вулф испытывал странное чувство подвешенности между временем и пространством. На него обрушился хаос, заглушая звуки песен-заклинаний, которым он научился у Белого Лука.

В тот момент он почти уже сдался. Пережитый им шок возвращался, охватывая весь организм, глуша мысли и угрожая отключить все координационные и моторные функции. Но тут, побеждая ночь, побеждая хлещущий мокрый снег и промораживающее до костей и незаметно подкрадывающееся оцепенение, возник образ мертвой Аманды. Вулф почувствовал запах ее крови, которой становилось все больше и больше. Она затопляла его. Вздувались последние розовые пузыри на растерзанном горле, как символ быстро уходящей жизни. Все это навалилось на него непомерной тяжестью. Но оставалось еще слишком много неиспользованного, чтобы позволять системам организма отключиться. И тогда он вновь собрал свои силы и начал бороться так, как боролся всегда: отстаивая свое положение в семье, преодолевая невзгоды и воюя с врагами, как явными, так и скрытыми.

Вулф стиснул зубы и потянулся вверх, чтобы вырваться из этой неестественной тьмы. Он вел борьбу в безвоздушном пространстве, спеленавшем его, до тех пор, пока не ухватился за своего противника. Притянув убийцу к себе, он наклонил голову и жестко боднул его лбом в лицо. Вулф услышал какие-то звуки – вероятно, звуки ливня, барабанящего по битуму, кирпичу, бетону и металлу.

Он снова притянул противника к себе. Но повторение хода – любого хода – оказалось в данном случае ошибкой, и он, ощутив острую боль в бедре, увидел рану на своем теле, оставленную черным сапогом. Боль не стихала, так как сапог продолжал нажимать, стремясь добраться до кости и сломать ее.

Он издал крик, дважды ударив противника локтем. Затем применил низ и тут же ребро ладони, рассчитывая на нанесение тяжелого увечья. Черная фигура тяжело крякнула, но наконец убрала сапог и начала удаляться.

Вулф ринулся следом с намерением убить. Боль от утраты Аманды билась в нем подобно черным крыльям. Увидев просвет, он бросился в него. Но чем ближе он приближался к цели, тем медленнее действовал. Мир вдруг стал мутным, будто очутился под водой. Трудиться приходилось над каждым вдохом и выдохом, пульс упал. Чернота, словно вязкое живое существо, окутала его так, как если бы обладала формой и весом, перед которым невозможно было устоять.

Затем занялся пожар. Полыхало ужасно, но вместе с тем в огне было нечто знакомое – знакомое с давних времен.

Его начал сжигать голубой огонь. Вспомнив лицо Аркуилло, он закрыл свое собственное руками. В этот момент он почувствовал, как его поднимают и бросают высоко в ночное небо: противник использовал для броска его же инерцию.

Вулф смутно увидел поток света, затем свет исчез. Мокрый снег нещадно жалил лицо, но потом прекратился. Ветер, засвистев в ушах, резко стих. Последовало стремительное движение вниз, прерванное оглушительным звоном.