Черный клинок
Шрифт:
– Но я же не шаман, дедушка!
– Убери камень у него со лба, – приказал дед. Он взял одну из изготовленных стрел и вручил мальчику вместе с луком. – Послушай, что случилось. Умер человек. Подлый трус, который, не имея мужества идти по тропе мертвых в одиночку, похитил душу этого юноши, чтобы она сопровождала его. – Старик пристально посмотрел на внука. – Когда ты коснулся целебным камнем в третий раз, то мог ощутить, как прервалась песня жизни.
– Да, – прошептал Вулф, охваченный дрожью от страха перед тем, что будет дальше.
– Мы должны вернуть назад то, что
Стало уже совсем темно, но Белый Лук, похоже, не обращал на это никакого внимания. Он вел Вулфа за собой, пока они не вышли на берег Севьера.
– Реки образуют проходы на другую сторону жизни, – объяснил дед.
На берегу он сел, скрестив ноги, достал трубку и набил ее каким-то темным веществом, по запаху совсем не похожим на его обычный курительный табак. Белый Лук закурил, сделал несколько затяжек и передал трубку Вулфу. Мальчик втянул дым в легкие. Дым оказался очень ароматным, удивительно мягким и не вызвал у него им кашля, ни удушья. Они затягивались из трубки по очереди, пока не выкурили ее всю.
– Теперь пошли!
Вулф поднялся вслед за дедом, и, держась за руки, они скользнули в реку. Вода оказалась настолько холодной, что мальчик мгновенно окоченел, а глубина была такая, что он не мог достать до дна кончиками своих мокасин.
Ему не хватало воздуха, но дед держал его, не давая всплыть. Вулф вначале испугался, попробовал вырваться. Но его восприятие реальности уже менялось. Мрак, царивший под водой, стал еще чернее. Холод, пронизавший все его тело, куда-то ушел, и он обрел способность дышать. Однако от всего этого Вулф не только не успокоился, а испугался еще больше.
Дед тянул его за руку вперед. Там виднелась какая-то дорожка, выложенная камнями, которые слабо светились и походили на белые кости. Это и была тропа мертвых. Всего лишь в нескольких шагах от них по тропе шел старик в сопровождении юноши, которого они нашли на плайе. Внезапно ощутив их присутствие, юноша повернул голову, но старик, крепко державший его, даже не обернулся, продолжая свое жуткое странствие.
– А теперь быстро, пока они не ушли! – шепнул внуку Белый Лук. – Иначе будет поздно. Используй лук!
– Я боюсь, – отозвался Вулф. – Для этого надо быть шаманом, а я не шаман.
– Стреляй! – поторопил его дед. – Выпусти стрелу!
Дрожащими руками Вулф вставил стрелу и поднял лук. Лицо его заливал пот, живот сводило от страха. Чуть не плача, он натянул тетиву, согнув лук великолепной дугой. Это потребовало от него больших усилий, ибо лук был рассчитан на силу его деда. Но тут он подумал о бедном юноше, который лежал на плайе. Скрежеща зубами и подавляя в себе слабость, он натянул лук до отказа, прицелился и пустил стрелу старику в спину.
Раздался пронзительный, нечеловеческий вопль. Юноша исчез. А затем заплескалась вода, устремившаяся Вулфу в горло, он ощутил жжение в глазах и соленую тошноту.
...Вулф открыл глаза. Он лежал посередине вигвама. Сухой. Все вокруг было таким же, как до того момента, когда они отправились в путь подзову черного медведя. Однако все ощущения казались обостренными, и при каждом движении
Ужас парализовал его. Значит, все было на самом деле. Он действительно нырял в эту реку – ворота в Страну мертвых.
В полуобморочном состоянии он встал и начал искать Белого Лука, но не нашел его ни внутри, ни снаружи. Вулф оказался совсем один на этой бескрайней равнине, в самую холодную пору. Один, если не считать двух стрел, оставшихся от тех трех, что изготовил для него Белый Лук.
А еще через три часа, когда уже совсем стемнело и холод сковал вигвам, Вулфа нашел отец, пригрозивший Белому Луку искалечить его, если тот не укажет место, где он бросил внука.
– Ему нельзя уезжать, – услышал Вулф, садясь вместе с отцом на коня, слова деда, обращенные к Открытой Руке. – Это у него началось, и он должен в одиночку сделать то, что должен сделать.
Питер сплюнул, а затем, натянув поводья, вонзил шпоры в бока лошади; чтобы развернуть и унестись вскачь через необъятные просторы плайи, где ополоумевший старик оставил было его сына на верную смерть.
Вулфу, казалось бы, следовало обрадоваться при виде отца, когда тот вдруг возник в вечернем сумраке, но у него на мгновение мелькнула мысль, где бы скрыться. И, окажись на равнине хоть какое-то подходящее укрытие, он бы и в самом деле спрятался. Единственным таким местом здесь была Страна мертвых, но он понимал, что без деда ему туда не проникнуть.
Почему-то теперь эта страна уже не страшила его так, как вначале. Во всяком случае, она казалась не более пугающей, чем холодный блеск в глазах отца и тон его голоса, когда, ворвавшись в вигвам, он рявкнул:
– Собирай свои манатки! Едем немедленно домой!
Сидя верхом за спиной отца и обхватив его руками, Вулф ощущал, как с каждым ударом мощных конских копыт о землю уходит от него острота зрения, слуха и обоняния, испытанная им после пробуждения. Скакун шел ровной рысью, раскалывая копытами смерзшуюся соль, в она разлеталась вокруг подобно осколкам разбитого зеркала, которое оказалось всего лишь стеклом, покрытым серебряной краской и лишенным какой бы то ни было магической силы.
С собой он прихватил лишь две стрелы, подаренные Белым Луком, сочтя все остальное детскими игрушками. Однако по прибытии домой он обнаружил у стрел изъян: они лишились оперения. И произошло это либо во время скачки с отцом по плайе, либо раньше по той причине, что Белый Лук вообще не приладил его.
В первые недели после возвращения все казалось не таким, как прежде, особенно отношения между родителями. Если до этого их разногласия, связанные с Белым Луком, были скрытыми, то теперь отец выступал против него не таясь, предложив даже как-то раз сдать «этого явно выжившего из ума» старика куда следует, пока он не натворил больших бед.