Черный князь
Шрифт:
— Зачем парням морочить голову? — удивился Норманн. — Зарядил пушку, и бабах!
— У тебя в голове один бабах, — поморщился Максим. — Ты слышал о сражении Петра под Нарвой?
— Там вроде бы было два сражения, первый раз наши позорно бежали, крепость взяли со второго раза.
Максим вытаращился на князя, словно увидел перед собой инопланетного пришельца. Затем сделал несколько шагов по комнате, обернулся и сказал:
— Ты совсем не знаешь историю своего государства! Во время первой осады Нарвы русская армия оказалась в клещах, с одной стороны была крепость с пятью сотнями пушек, с другой — шведский король
— Но армия Петра бежала, бросив все свои пушки! — возразил Норманн.
— Разумеется, — усмехнулся Максим, — ночью русские переправились на другой берег реки. Орудия действительно пришлось оставить, ибо их не смогли затащить в лодки. Так что крепостная артиллерия увеличилась на девяносто две единицы.
— Почему Карл XII не взял пушки себе?
— Шведский король рванул от Нарвы еще быстрее русских. Гонец с вестью о победе догнал его в полутора сотне километров от места сражения.
Норманн недоверчиво посмотрел на профессора, немного подумал и спросил:
— Зачем крепости осадные орудия? Они не могут стрелять картечью, для этого нужны полевые пушки.
— Между прочим, полевую артиллерию создал царь Петр Великий, а в Европе она появилась только при Наполеоне.
— Врешь! — решительно возразил Норманн. — Пушки появятся на полях сражений лет через пятьдесят, а Петр родится в семнадцатом веке.
— Знаток! — хмыкнул профессор. — Пушки на поле боя и полевая артиллерия совсем не одно и то же!
— Разве? — растерялся удивленный князь. — А в чем разница?
— В принципе применения! Во время Грюнвальдской битвы русские и немцы привезли пушки на специальных телегах, затем вкопали их в землю. Петр поставил орудия на колесные лафеты с упорной сошкой, — пояснил Максим.
— Мобильная артиллерия! — догадался Норманн.
— Совершенно верно. Для атаки на Норчепинг пушкари поставили на колесные лафеты три батареи. Сейчас обучаю княжичей управлению огнем, а то в запале своих перебьют. — Профессор со смешинкой в глазах посмотрел на Норманна, однако тот не поверил в возможность «дружеского» обстрела.
— Запугиваешь? Для выстрела из пушки по своим надо быть совершенно слепым!
— Я не зря заговорил о штурме Нарвы, — с той же легкой усмешкой продолжил Максим, — в Нарве сидели артиллеристы-неумехи. Зная об этом, русские полки зашли за пристрелянную линию. В результате атакующие шведские полки получили залп из собственных орудий.
Норманн уже немного знал об особенностях «ядерной» артиллерии. Засунул в ствол порох да закатил ядро — все это пустая хрень, подобная методика применяется в ружьях да маленьких фальконетах. Картуз с пороховым зарядом вставляется в специальное углубление, которое называется «камора». Достаточно трудоемкий процесс, требующий отработанных навыков. Кроме того, дальность выстрела меняется за счет величины заряда, а не угла подъема. Именно в таком виде просуществовала артиллерия до второй половины девятнадцатого века. С появлением казнозарядных орудий расчет мощности заряда не потерял своей актуальности, боекомплект так и остался с картузами разного веса.
Во дворце Норманна дожидались сразу двое, кроме Тикша, которому предстояло изготовить навершие для Рунового кола, в кресле степенно сидел воевода Захар Иванович Дидык. При виде князя оба низко поклонились и застыли в ожидании какого-то ответного действия. А что надо сделать? Люди добрые, подскажите! Подойти и дружески похлопать по спине? Или с монашеским смирением сказать: «Привет, братья во Христе»? Антонио предусмотрительно сделал два входа в рабочий кабинет, хозяин мог пройти на свое рабочее место прямиком из жилых покоев. А постельничий посадил перед общей дверью бородатого дядьку в роли секретарши. Воображение Норманна одело степенного дьяка в генерал-адъютантский мундир с эполетами и аксельбантом. Действительно, почему бы не переодеть личного делопроизводителя? С этими мыслями Норманн поздоровался с гостями и провел Тикша за собой.
— Сможешь сделать голову из цветного стекла, а оберег Мары из моржовой кости? — С этими словами он протянул ювелиру изготовленные из воска макеты.
Тикш поочередно осмотрел фигурки, затем осторожно вернул их на место, перекрестился и ответил:
— Отличная работа, я берусь, сделаю достойные копии! И еще, вот, это наш тебе общий подарок. — Ювелир протянул князю желтоватую камею.
В первый момент Норманн просто любовался изумительной работой. На виноградной лозе, прикрывшись крылышками, сидела забавная птичка. Разглядывая детали, первым делом обратил внимание на изящную шляпку, более похожую на цветок. Чем больше он смотрел, тем больше странных линий замечал. Птичка оказалась стройной девушкой, а ее лицо как бы все время куда-то отворачивалось. Шляпка неожиданно превратилась в руново письмо, а веточка вдруг стала написанным по спирали текстом.
— Что это? — глядя на шедевр, пораженно спросил Норманн.
— Рунова жестька Мары, — спокойно пояснил Тикш и тут же добавил: — Она двусторонняя, сделана из среза бивня мамонта.
С мамонтами понятно, они передохли более десяти тысяч лет назад, а бивни в этот период могли оставаться объектом торговли. Но художественное мастерство, с каким была сделана камея, выходило за рамки понимания, это вам не стереооткрытка с подмигивающей девицей. Норманн осмотрел обратную сторону оберега, где оказалось зеркальное изображение, и с сожалением сказал:
— У меня на груди с полдюжины всяких талисманов. Для новых шеи не хватит.
— Ну-ка, покажи! — потребовал Тикш.
Норманн разложил на столе навешанные на него в разное время талисманчики, а ювелир принялся их внимательно осматривать. Из всей коллекции его больше всего заинтересовал амурчик с луком. Покрутив безделицу так и сяк, вынес свой вердикт:
— Пустая вещица, но если дорога как память, я ее тоже заберу.
— Как это заберешь? — растерялся Норманн. — А я с чем останусь?
— Вот, надень пока это. — Тикш протянул нечто среднее между бусами и четками. — Твоего крылатого лучника вплавим в янтарь.
— И как все это будет выглядеть? — подразумевая амурчика, спросил Норманн.
— Как у всех нормальных людей. — Ювелир снял с шеи собственную коллекцию оберегов.
Перед Норманном легла не связка оберегов, как он ожидал, а настоящее произведение искусства. В колье сначала шли маленькие бусинки, на которых при желании можно было рассмотреть рунические знаки. Затем колечками соединялись различные Руновы жестьки, которые составляли полноценную композицию. В центре крепилась дополнительная подвеска из самых красивых камей.