Черный код
Шрифт:
— За железнодорожным переездом есть слепой поворот и развилка в лесополосу, — ровным голосом отозвалась Вронская.
— Но откуда вам это стало известно? Какой дорогой его повезут, во сколько?
Г убы старухи искривила хитрая лисья улыбка.
— Не только у Татарина везде есть свои люди. Я тоже не сидела, сложа руки, все эти дни.
— Вы кого-то подкупили? — прищурилась я. — Или заслали?
— Меньше знаете, крепче спите, Анита. Давайте остановимся на этом. Вам достаточно знать, что водитель свернет на
Я нервно усмехнулась.
— А если бы я не приехала сегодня в банк? Не позвонила бы вам? Вы бы все равно устроили Максиму побег?
Она отрицательно покачала головой.
— Нет. Это все ради вас, как вы не понимаете? Максиму нужна свобода, только если вы разделите ее с ним. Но я все же должна предупредить вас, Анита. Это нарушение закона. Если нас поймают — накажут. Я, конечно, подстраховалась и все продумала, но... вы очень рискуете. Поэтому если откажетесь, я сейчас же разворачиваю машину и везу вас домой. Ничего не будет. Все отменится.
Я покусала губы. Как будто без пояснений Вронской не понимала, что все серьезно! Сердце пропустило один удар. Макс просил меня верить, а я все время только и делала, что колебалась между правдой и ложью, не зная, какую сторону выбрать. Хватит. Надоело.
— Раз уж фальшивые паспорта так вовремя нашлись, — я вздернула подбородок и стиснула похолодевшие пальцы, — значит, это моя судьба.
— Я знала, что вы так и скажете, — с довольным видом подвела итог старуха.
— Тоже умеете читать будущее? — не удержалась от подколки я.
— Нет, Анита. Просто давно живу на этом свете.
Спорить я не стала и молча отвернулась к окну. Если Максу удастся совершить побег, мы ведь не сможем вернуться домой, продолжить прежние жизни. Это будут бесконечные скитания, неопределенность и риск. Но, черт возьми, никогда прежде мое сердце не трепыхалось так, как от каждой встречи с ним! Променять серые стены уютной и надежной квартиры на неизвестность — страшно. Но разве унылое существование до самой старости, без настоящей любви, без мурашек по коже, без секса, от которого кажется, что умираешь и воскресаешь вновь — это не страшно? Оставаться ходячей бесчувственной мумией — разве это не пугает?
Я улыбнулась своему отражению в стекле, и улыбка вышла по-настоящему безумной.
Засаду мы с Вронской устроили чуть поодаль от развилки. Адвокат, с мастерством бывалого водителя, загнала автомобиль задним ходом в кусты и заглушила мотор. С нашего места хорошо просматривался железнодорожный переезд со шлагбаумом, асфальтированное шоссе, изгибающееся поворотом за деревья. Вокруг не было заметно ни единой души.
— Уже несколько минут осталось, — адвокат с довольным видом снова взглянула на часы. — Волнуетесь?
— Ни капельки, — дрожащими руками я поправила на коленях сумку. — А вы уверены, что нам не придется вдвоем отбивать Максима от охраны?
— Уверена, — хмыкнула Вронская, но тут же вытянула шею и напряглась. — Готовьтесь. Едут.
Действительно, вдали показался белый фургон, а за ним — машина сопровождения. Я почувствовала, как мои колени трясутся.
— Мы что-то не учли.
— Что не учли? — нахмурилась Вронская.
— У Максима было видение... как я не подумала. — паника охватывала меня все больше, — он видел наше будущее... мы уезжали в какой-то машине... в фургоне... нам надо было подготовить фургон для побега.
— Может, это был фургон, который едет? — усомнилась адвокат.
Я напрягла память.
— Нет. Изнутри он походил скорее на овощной. Там как-то пахло еще так, землей.
— Ну, сейчас уже поздно менять коней на переправе.
— Понимаю, но... а вдруг теперь из-за этого не получится?
Мое нервное бормотание прервал протяжный гудок поезда. Я увидела, как семафор сменил зеленый свет на красный, шлагбаумы дрогнули и начали потихоньку опускаться. В это же время фургон прибавил газу и заметно оторвался от машины сопровождения.
— Что они делают? — ахнула я.
— Давай... давай. — понукала Вронская, поглядывая то на часы, но на закрывающийся переезд.
В машине сопровождения, похоже, тоже начали подозревать неладное и принялись сигналить. Поезд подкрепил какофонию своим гудком. Фургон взревел мотором — и пролетел под шлагбаумами ровно за тот момент, как они окончательно опустились. Свернув в развилку, автомобиль остановился. Дальше я могла только вцепиться в подлокотники кресла и наблюдать за развитием событий.
Из машины сопровождения выбежала охрана. Они хотели броситься через переезд, но поезд оглушил их сигналом в третий раз и, грохоча колесами, плотной стеной отрезал и перекрыл видимость. В фургоне в это время распахнулись двери. Из кустов, откуда ни возьмись, выпрыгнули другие вооруженные люди в масках и ловко оглушили сопровождающих. Я заметила, как водитель выскочил из кабины и скрылся в кустах, и предположила, что ему наверняка пообещали укрытие от поимки и щедрое вознаграждение.
— Пора! — Вронская повернула ключ зажигания и вдавила педаль газа в пол.
На полном ходу наш автомобиль выскочил на дорогу. В глаза бросилась крепкая фигура Макса, который спрыгнул со ступенек фургона. Наши взгляды на секунду встретились, и этого, конечно, было катастрофически мало. Я не смогла бы наглядеться на него и за час. Но время поджимало: последние вагоны состава вот-вот миновали бы переезд.
Макс подбежал к машине Вронской, дернул ручку двери и запрыгнул на заднее сиденье. Адвокат на полном ходу рванулась дальше по шоссе. Повернув голову, я успела напоследок заметить, как люди, освободившие заключенного, скрываются в лесу так же, как и появились.