Черный кофе со льдом
Шрифт:
Будем надеяться, что мне повезет. Хотя определенные опасения у меня существовали. Остался ли еще кто-то из прежних работников института? Ведь в период, когда исследовательская работа перестала финансироваться, очень многие ушли. Состав мог полностью обновиться. Но по крайней мере я тогда попытаюсь узнать в отделе кадров адреса бывших сотрудников.
Вернулась Катя с полной сумкой всяких вкусностей. Мы перекусили на скорую руку, и я начала собираться в институт. Мой вчерашний костюмчик, в котором я ездила в библиотеку, сильно помялся и вообще имел затрапезный вид после драки с неизвестным.
По дороге я обдумала тактику своего поведения, чтобы не вызвать в институте ненужных разговоров. Представлюсь журналисткой, скажу, что пишу статью о работах Денисова. Что часть материала он мне предоставил, но я хочу для себя кое-что еще уяснить. Надеюсь, сработает. А журналистские корочки в моем бумажнике имеются. Как, впрочем, и великое множество всяких других.
Я приехала в институт незадолго до обеденного перерыва. Сразу направилась в лабораторию прикладных исследований. Оказалось, что теперь лабораторией заведует молодой приятный мужчина — Глеб Андреевич. Судя по всему, я произвела на него не менее приятное впечатление. Глеб Андреевич охотно выслушал меня и ответил на мои вопросы. Выяснилось, что он работает в институте недавно и не был лично знаком с четой Денисовых, хотя и слышал о них. Но он любезно подсказал мне, к кому можно обратиться.
Оказалось, что из старейших сотрудников в институте осталась как раз та самая Нина Владимировна Крутикова, чью фамилию я встречала в архиве Марины Алексеевны. Она теперь работала в другом отделе. Глеб Андреевич объяснил, как я могу ее найти. Я прошла по коридорам института, прохладным без всяких кондиционеров: здание было старой постройки, из тех, где летом бывает холодок, как в погребе. Нашла нужную мне дверь и, тихонько постучав, вошла в небольшой кабинет. За столом сидела седовласая сухонькая женщина лет пятидесяти.
— Здравствуйте, это вы Нина Владимировна?
— Да, я. — Женщина взглянула на меня с любопытством. — Чем могу помочь?
Я улыбнулась той профессиональной улыбкой, которые присущи обычно коммивояжерам и тому подобным гражданам, которые явились вам надоедать и отрывать вас от дел, и ответила:
— Меня зовут Татьяна Иванова, я журналистка из Москвы, пишу статью для журнала «Здоровье» о вашем земляке — Викторе Вениаминовиче Денисове.
Я протянула свои липовые корочки, но Нина Владимировна даже не стала в них вглядываться. Почему-то интеллигентные люди не считают удобным проверять чужие документы. И поэтому легко попадаются на удочку всяких проходимцев вроде меня.
— А вы присаживайтесь. — Она указала мне на стул. — Да, вы как раз по адресу, я одна из немногих, кто с тех пор еще остался в институте.
— Вы сможете уделить мне немного времени? Я вас ни от чего не отрываю?
— Нет-нет, сейчас как раз обед. Попьем с вами кофейку с печеньем и поговорим. — Нина Владимировна вышла в маленькую соседнюю комнатку, где стоял электрочайник, и уже оттуда спросила: —
— Да, конечно. Он мне многое рассказал. Но кое-что не успел. Мы должны были сегодня встретиться. А тут такое несчастье…
— Какое несчастье? — Нина Владимировна выглянула из комнатки.
— Ой, так вы же, наверное, ничего не знаете. Тогда лучше присядьте.
Женщина вернулась в кабинет и послушно присела на край банкетки.
— Вы знали Марину Алексеевну, она в ту пору была женой Денисова?
— В ту пору? — удивилась моя собеседница. — А что же сейчас? Ой, простите, что перебиваю. Конечно, я знала Марочку, она была моим руководителем.
— Тогда у меня для вас печальное известие. Марина Алексеевна скончалась.
— Боже мой! Да как же это? Такая молодая… Что с ней случилось?
— Я не знаю подробностей. Но дело в том, что она скончалась на днях, и, разумеется, бестактно с моей стороны было бы лезть в такой момент к господину Денисову и просить у него пояснений для статьи. А командировка у меня кончается, мне надо возвращаться в Москву. Вот я и решила обратиться в институт.
— Конечно, конечно, я вам помогу. А мы-то все журналистов ругаем, что, мол, назойливые, бестактные. Вы, Татьяна, совершенно правильно поступили, что сюда пришли.
Нина Владимировна еще немного посокрушалась о безвременной кончине Марины Алексеевны, но потом любопытство к «московской журналистке» все же взяло верх. Крутикова принесла в кабинет две чашки плохонького растворимого кофе и блюдечко с печеньем. Чтобы не выглядеть невежливой, мне пришлось не морщась пить эту жижу. Зато Нина Владимировна оказалась весьма словоохотливой, и я вскоре узнала от нее все, что меня интересовало.
Чтобы мое «интервью» выглядело реалистично, я достала из сумочки блокнот и ручку. (Позор! В наше время столичная журналистка просто обязана иметь какой-нибудь навороченный диктофон. Но я не догадалась его захватить, и теперь приходилось делать хорошую мину при плохой игре. Однако сошло.)
Начала я издалека — с расспросов о разработке «Эликсира» — нынешней «Панацеи».
— Да, это было очень интересное исследование. Тогда наша лаборатория только начинала заниматься созданием биодобавок. «Эликсир» был первым проектом Виктора Вениаминовича в этой области. Весь институт с интересом следил за этой разработкой. Сначала, конечно, многим казалось это немного несерьезным. Чем-то вроде изобретения вечного двигателя. Но Денисову удалось подобрать и сбалансировать действительно уникальный состав компонентов. Это и впрямь получился какой-то эликсир вечной молодости.
— А испытания он проходил?
— Конечно, а как же?! Чтобы запатентовать это изобретение Денисова, институт отправил «Эликсир» в Москву для тщательнейшего анализа и клинических испытаний. Его исследовали и испытывали в Институте питания при Российской академии медицинских наук, в НИИ авиационной и космической медицины, в Федеральном управлении медико-биологических наук при Минздраве России — это обязательная процедура при утверждении любых разработок. Все испытания прошли очень успешно. Виктор Вениаминович блестяще защитил свой проект.