Чёрный кот
Шрифт:
Отсутствие матери не ощущалось первую неделю, но потом Арсений стал замечать, что квартира начинает приобретать обычно несвойственные ей признаки. Корзина для грязного белья в ванной больше не могла в себя ничего вместить, пол в углах порос пушистой пылью, раковина на кухне всё время была забита, а чистых вилок никогда не оказывалось. В конце концов у него кончились футболки, и он, приуныв, в выходные вынужден был взяться за работу по дому. За этим занятием друзья и застали его, явившись вечером.
Арсений бросил незаконченными
В квартиру они вернулись разгорячённые и уставшие. Арсений весь вспотел, мокрые пряди липли ко лбу.
Была суббота, и на следующий день не нужно было идти в школу. Марк и Игорь остались у него с ночевой. Они принесли кучу разных фильмов, каждый из которых, уверял Марк, нужно посмотреть именно сегодня. По большей части это были ужасы.
Но они не успели досмотреть и до первой леденящей душу сцены, как раздался телефонный звонок.
– Вот блин, – простонал Марк. – Это наверняка моя мама. Опять меня потеряла.
– Ты разве не сказал, что остаёшься у меня? – бросил Арсений на ходу, направляясь к телефону.
– Я оставил записку. У себя в комнате…
– Алло, – ответил Арсений в телефонную трубку.
Но вместо ответа в ней послышалось гнетущее молчание.
– Алло! – повторил он более требовательно. – Я вас не слышу.
– Алло, здравствуйте, – проговорил наконец-то сбивчивый мужской голос. – Я, видимо, ошибся номером. Извините…
– А куда вы звонили?
Но в трубке уже звучали одни гудки.
Он вернулся на диван и уже хотел продолжить просмотр, как телефон вновь зазвонил. Арсений выругался, но снял трубку.
– Арсений, здравствуй. А Марк у тебя? – послышался взволнованный женский голос.
– Да, конечно… Марк! Тебя мама к телефону.
Октябрь быстро отсчитывал дни.
С недавнего времени к их школьной компании присоединилась Аня. Даже Ольга теперь всё чаще проводила время вместе с ними. Так что почти каждый день они впятером обедали, а на переменах часто пересекались где-нибудь – даже если на пять минут.
Арсений искренне наслаждался последним годом обучения в школе. Учёба, как всегда, давалась ему легко, учителя хвалили, и всё здесь было таким знакомым и удобным, что становилось даже грустно при мысли о пока что смутном будущем.
Особенно ему нравились в этом году уроки географии с новым учителем, который, с его внушительной фигурой и низким утробным голосом, произвел на класс неизгладимое впечатление. Все слушали его, словно заворожённые, а он с таким чувством и интересом рассказывал им удивительные вещи о недрах Земли, что ни у одного ученика не возникало и мысли отвлечься.
Еще одной, особенно любимой школьниками чертой в новом учителе было то, что он почти не задавал домашних заданий, а если и делал это, то
Всё шло своим чередом. Единственным, что беспокоило Арсения, была Ольга.
В последнее время её будто подменили. Это начинало тревожить. Она часто улыбалась, стала приветливее и разговорчивее. Он даже пару раз подметил, как она вполне дружелюбно болтает о чём-то с другими девчонками из класса. И можно было бы порадоваться этой перемене в ней, да вот только Арсений никак не мог найти ей объяснения, и хотя эти мысли не занимали его сутками напролёт, он частенько задумывался над этой головоломкой на уроках.
О своём неудавшемся свидании с Ниной Арсений пытался не вспоминать, что было весьма трудно, ведь он до сих пор помогал Ане с английским. С того памятного неловкого вечера они с Ниной обмолвились только парой приветствий.
Тем временем мать вернулась с отдыха. Промозглым дождливым днём Арсений встречал её на вокзале. Она выглядела отдохнувшей, много рассказывала о горах и о море, расспрашивала, как он жил один, что делал и чем питался, а потом расцеловала его в обе щеки. Арсений неловко отвечал, что переживать было незачем, и поскорее сменил тему – в такие сентиментальные моменты он чувствовал себя неловко.
Догорал закат, окрасив небо багрянцем. На холодном небосклоне, еле видимый, проступил рожок месяца. Дима и Ольга взобрались на старую яблоню, растущую в Димином дворе, и сидели на толстых ветках у самого ствола, как дети, собирая с ближайших веток подмёрзшие дикие яблочки, перебрасываясь шутками.
– Вот грохнешься, и будешь знать, – сварливо заметила старая карга с клюкой, вышедшая из подъезда с мешком мусора.
– Куда вы, бабушка, мусор на ночь глядя понесли – денег не будет! – отвечал ей Дима сверху.
Бабка молча зашаркала по тротуару в сторону мусорных баков. Ольга засмеялась. Стая бездомных собак с несчастными глазами и прижатыми ушами пробежала под их деревом и исчезла в темноте.
– Твои родители тебя когда-нибудь навещают? – вдруг спросила Ольга.
Она так мало о нём знала, несмотря на то, что они часто виделись. В своей квартире Дима жил один. Никаких его друзей или родственников она ни разу не встречала. Спросив однажды, где его родители, в ответ услышала, что те живут далеко.
– Никогда, – Дима пожал плечами. – Я давно сам по себе.
– Везёт тебе, – с завистью проговорила Ольга. – Я бы тоже хотела не видеть своих.
– Никогда-никогда? – спросил он её.
– Никогда.
Они слезли на землю. Но Ольга не торопилась уходить домой. Такой чудесный стоял вечер! Они присели на краешек каменной ступеньки у подъезда.
– У тебя в волосах… – начал было Дима, указав ей на голову.
– Что? Что там? – забеспокоилась Ольга, представляя запутавшееся в прядях волос насекомое.