Черный Кровавый Триллиум
Шрифт:
— Боже, будь милостив,— простонал принц Антар, которого водрузили на самую вершину горы, сложенной из тел пленных.— И прокляни этого мага Орогастуса, пославшего нас на верную смерть в эти страшные дебри.
Внезапно глисмаки притихли, перестали прыгать, сбились в кучу. Те, кто еще продолжал обгладывать человеческие кости, застыли с открытыми пастями. Так они и стояли, оцепенев, тупо уставившись куда-то вверх по течению. Антар невольно задвигался, попытался сесть, мучая свое истерзанное тело. С большим трудом он, наконец, смог увидеть то, что так поразило людоедов.
Это была женщина.
Она стояла на краю невысокого обрыва,
Принц Антар почувствовал, как гулко забилось сердце. Он узнал эту девушку — совсем недавно ее головка покоилась у него на плече, он смотрел в это лицо и запомнил его черты на всю жизнь. Как случилось, что его любимая сама явилась на этот ужасный пир, где могла стать пищей для этих варваров? Что за жестокая шутка судьбы! Или это опять черное колдовство, коварный замысел? Их поджарят и съедят, а ею закусят?
Однако, к его удивлению, столбняк, охвативший глисмаков, не проходил. Анигель спустилась по тропинке, направилась к груде пленных — дикари безмолвно освобождали ей дорогу, правда, кое-кто издавал глухое ворчание, начинал перешептываться. Принцесса не отводила глаз от разбросанных человеческих останков, клочков одежды, доспехов и оружия. Посмотрела она и на связанных рыцарей, которые тоже молча, в изумлении, взирали на это чудо.
— Что вы делаете? — неожиданно громко выкрикнула Анигель, обращаясь к глисмакам.
Слезы еще текли по лицу, но голос прозвучал твердо.
Глисмаки в ответ угрожающе зарычали, послышалось недовольное шипение. Один из них наконец приблизился к принцессе. Он был выше остальных. Точно, это тот самый дикарь, решил Антар, который обратился к ним с речью. Теперь в руках он держал золотой щит и кремневый нож. Шкуру его украшали зеленые, алые и желтые полосы.
По-видимому, это был вождь. Он бестрепетно указал на корону на голове принцессы — его рука и когти были в крови — и что-то вызывающее выкрикнул на своем языке.
— Я имею право носить ее! — с непоколебимым мужеством ответила Анигель. Она вытерла слезы полями шляпы, потом, решив, что этого мало, провела по щекам тыльной стороной ладони.— Я еще раз говорю вам, что вы совершаете страшную ошибку. Эти люди — мои враги, не ваши. Они не принесут вам вреда. Неужели вы посмеете убить их и тем более съесть?! Разве вы звери? Нет, вы не звери! Вы люди и обязаны служить Триединому и Владыкам воздуха. То, что вы творите сейчас, радует только Силы Тьмы.
В ответ вождь издал какие-то булькающие звуки, которые при желании можно было принять за язвительный смех. Потом он поднял руки, разинул пасть, обнажив ужасные клыки, и двинулся в сторону беззащитной девушки.
Анигель указала на него посохом и спокойно сказала:
— Владыки воздуха, защитите меня.
Из низких сгустившихся туч ударила ослепительная молния, следом громыхнуло так, что у пленных рыцарей заложило уши. Когда же они пришли в себя, то увидели, что принцесса стоит с расширившимися от изумления глазами, а на том месте, где стоял вождь, лежит обугленное тело, смрадно и отвратительно дымящееся.
Туземцы все до единого попадали на землю, прикрыли головы руками.
— Уходите! — крикнула Анигель тонким пронзительным голоском.— Уходите и никогда не возвращайтесь!
Кое-кто из дикарей поднял голову, глянул на принцессу — на их лицах было написано сомнение. Они колебались, однако стоило Анигели оторвать от земли конец своего посоха, как среди дикарей поднялась страшная паника. Они вскакивали, натыкались друг на друга, падали, вскакивали снова и бежали, бежали... Бежали так, что на берегу поднялся легкий ветерок. Уже на некотором расстоянии от лагеря дикари завыли так отчаянно, с такой ужасающей тоской, что, казалось, то были не людские голоса, а плач природы. Правда, кое-кто из глисмаков попытался организовать оборону или, по крайней мере, сохранить достоинство — пятясь и выставив перед собой копья, они перебрались на другой берег речушки. Там один из них попытался пригрозить копьем. Анигель опять подняла посох — дикари сразу рухнули на колени и в таком положении отползли в заросли папоротников. Потом оттуда донесся треск ломаемых веток, топот убегающих босых ног.
Когда все стихло, принц Антар отважился подать голос:
— Принцесса Анигель, мы-то еще живы. Может, освободите нас?
Анигель наконец очнулась, сглотнула и бросилась к пленным. На ходу достав свой маленький кинжал, она начала развязывать ремни. Рыцари, почувствовав свободу, помогая друг другу, шатаясь, направились к воде. Кто пил, кто обмывал истерзанное тело. Некоторые сразу начали перевязывать раненых, кое-кто принялся искать доспехи и натягивать их на себя. Чувство дисциплины, всегдашней готовности к бою было воспитано в них с детства.
«Не то что рувендиане,— с горечью отметила про себя Анигель.— Наши пока раскачаются, пока все ремешки затянут, усы припудрят, битва закончится. А у этих раз-два — и готово. Теперь за меня, дуру, примутся. Вот уже и этот Антар идет сюда...»
Сердце у нее затрепетало, но теперь она нашла в себе силы скрыть страх. Даже слезинки не уронила.
Между тем принц Антар подошел к ней и опустился на одно, колено. Снял шлем с развевающимся, чудом сохранившимся плюмажем и промолвил:
— Принцесса, у меня нет меча, чтобы вручить его вам. Я, принц Антар из королевского дома Лаборнока, вручаю вам свои тело и душу. Я больше не враг вам. Я ваш пленник. Те же, кто послал меня с приказом разыскать вас и предать смерти, являются слугами дьявола. Если вы решите поразить меня ударом молнии, как вы только что наказали этого негодяя,— я без малейшего упрека приму эту кару. Я ее заслужил. От моей руки погибли защищавшие вас рыцари, но это был честный бой. Если вы изволите простить меня, я клянусь служить вам честно, как ваш раб, до последнего вздоха.
— И я клянусь! — заявил лорд Ованон. Он вышел вперед и тоже преклонил колено.
— И я даю клятву! — Лорд Пенапат последовал его примеру. Он был ранен опаснее других, и его поддерживали два рыцаря, которые, также встав на одно колено, произнесли слова клятвы.
Из всех рыцарей только сэр Ринутар и два его подручных — Онбогар и Турат — не сказали ни слова и хмуро смотрели на происходившую церемонию. Тут из-под наваленных лодок выбрался не кто иной, как Синий Голос, и с чарующей любезной улыбкой направился к принцессе.