Черный легион
Шрифт:
— Прошу за мной, — с официальной сухостью произнесла сестра Паскуалина. — У нас мало времени.
Штубер и Фройнштаг остались в машине — так было условлено. А Скорцени и Катарину — штурмбаннфюрер решил, что так и будет называть ее впредь, — Паскуалина провела через большой парк, мимо теннисного корта и озерца, к довольно большому зданию, внешне напоминающему апостолический дворец в миниатюре и без лишней роскоши.
Пока они добрались до комнатки, которую «папесса» избрала для беседы, Катарина куда-то исчезла. Просто осталась за одной из дверей, предоставив Паскуалине и Скорцени возможность побеседовать с глазу на глаз. Штурмбаннфюрер так и не понял: сделала она это по своей воле или же по тайному знаку «папессы».
Меблировка комнатки состояла из небольшого стола, двух деревянных кресел, сработанных, как и стол, из красного дерева, широкой кровати и трех огромных шкафов, до предела забитых книгами. Дополнял обстановку небольшой, оформленный в австрийском стиле, камин, черное зево которого напоминало о черноте преисподней. В целом же комната вполне соответствовала аскетично-просвещенному способу жизни сестры Паскуалины. Ничто не отвлекало ее здесь от углубленного самосозерцания, не нарушало одиночества.
— Доктор Рудингер, я успела проверить: в фирме «Вест-Конкордиям, имеющей свой филиал в Санкт-Галлене, ни в какой должности вы не значитесь. Что натолкнуло на мысль, что к архитектурным изысканиям вы вообще никакого отношения не имеете.
— Ошибаетесь.
— Не думаю.
— Но если не имею — это меняет отношение ко мне? Ситуацию? Саму суть нашей встречи?
— Это меняет решительно все. В корне. Обычно люди всегда держатся поближе к граням той профессии, с которой лучше всего ознакомлены. Но вы ведь не собираетесь обсуждать со мной архитектурные проекты «Вест-Конкордии»?
Скорцени облегченно вздохнул. По крайней мере, его не пытаются выставлять за дверь как человека, уличенного во лжи. Но что уличили — это точно.
— Идентифицировав вашу внешность, я пришла к выводу, что имею честь беседовать со знаменитым Отто Скорцени, — немедленно представила доказательства Паскуалина. — Или я ошиблась?
— Не мудрено. Меня часто путают с Отто Скорцени. Проклятая внешность.
Ленерт сочувственно посмотрела на него, грациозно поправила белую накидку, из-под которой выбивались уже подернутые сединой волосы, и прошлась по комнате.
— То, что мир полон двойников, — для меня не новость, — снова остановилась она по ту сторону стола. — Новость — стремление некоторых людей выдавать себя за двойников. Но в таком случае давайте поступим иначе. Я не стану разочаровывать вас тем, что не верю в существование доктора Рудингера, вы же позволите обращаться к вам, как к господину Скорцени, дабы не огорчать меня напоминанием о том, что я опять ошиблась.
— Меня это устраивает.
— В таком случае — прошу, — жестом указала она на стул. — Вы правильно поступили, приняв мое условие, — проговорила она, садясь и еще раз указывая гостю на стул. — В противном случае наш разговор не состоялся бы.
Скорцени едва заметно улыбнулся и поиграл желваками. Только Богу было известно, каких усилий стоило ему играть роль покорного, на все согласного прихожанина Что она возомнила из себя, эта?..
— Мне бы не хотелось, чтобы наше знакомство окончилось столь неожиданно и грустно.
— Дальше мы построим встречу таким образом: вы сразу же, без всякого вступления и без лишней дипломатии, прямо и честно, скажете, что привело вас сюда. Я так же прямо отвечу вам. Все это не должно занять у нас более тридцати минут. Учитывая и то время, которое понадобится, чтобы доходчиво объяснить мне, кого же вы все-таки представляете. Конкретно. Исключая фирму «Вест-Конкордия».
50
Скорцени задумчиво смотрел в окно. Он решался. Паскуалина чувствовала это и не торопила его.
— В общем-то, вы правы, фрау Ленерт, перед вами штурм-баннфюрер Отто Скорцени. — Теперь он посмотрел сестре
Паскуалине прямо в глаза и удивился: она никак не отреагировала на его признание. Вообще никак. Словно не было ни вранья, ни откровения. — И представляю здесь…
— Только не нужно говорить, что представляете германский народ, — мягко упредила его сестра Паскуалина. — В Берлине принято прибегать к высокопарным словам и понятиям. Национал-социалисты во многом копируют коммунистов, но в приверженности к громким и пустым фразам они просто неотличимы.
— Условились.
— А коль скоро вы не станете утверждать этого, никаких других объяснений мне не нужно. Можете не сомневаться, что ваше истинное имя буду знать только я. Папу римского о вашем посещении мы не уведомим.
— Даже если попрошу об этом?
— Даже тогда. Заявлять о себе вам придется самому, добившись у него аудиенции. Но я бы не советовала прибегать к этому способу. Идет война Приняты меры предосторожности. Папа обязан знать, с кем имеет дело.
— В данную минуту его святейшество здесь, на вилле?
— В апостолическом дворце в Ватикане. Здесь пребывает несколько служащих курии и, конечно же, охрана Будем считать, что на все ваши вопросы я уже ответила Теперь должна повторить вопрос, который я задала вам.
— Видите ли, фрау Ленерт, Германия переживает сейчас очень трудные времена.
— Не заставляйте меня вспоминать о том, что я немка. В этом нет никакой необходимости. О временах мне тоже кое-что известно.
— Именно поэтому мы надеемся, что можем рассчитывать на вашу помощь.
— Мою или папы?
— Прежде всего — вашу. Мы не намерены выпрашивать какие-либо должности. Диктовать папе, кого ему назначать кардиналом, кого нет. Это может быть обычная консультация. Совет человека, который как никто другой знает расстановку сил и взглядов в ближайшем окружении папы. Только и всего.
— Вам не советы мои нужны, господин штурмбаннфюрер, — по-немецки она говорила неплохо, однако некоторые слова слегка растягивала, что придавало немецкому несвойственную ему певучесть. — Вам хочется заполучить агента.