Черный маг за углом
Шрифт:
– А ты жив! И это главное.
Лена вздрогнула от звука этого негромкого голоса. Негромкого, но казалось, что обладатель этого голоса кричит – столько внутренней силы было в нем. Скрытой мощи.
От которой ощутимо вибрировал даже воздух вокруг высокого, аскетично-худого старика, незаметно подошедшего к собравшимся у ворот.
Определить возраст этого человека было невозможно. Морщин на лице почти не имелось, если только вокруг глаз. Тонкая кожа туго обтягивала кости черепа, длинные седые волосы, не менее длинная и не менее седая борода, кустистые брови,
Шестьдесят, семьдесят, восемьдесят лет? А может, все сто? Неизвестно.
А еще у Лены даже в мыслях не получалось называть его стариком. Нет, не так, как с дедом Тихоном, этот человек был действительно стар.
Старец. Вот как хотелось его называть.
– Здравствуйте, – тихо произнесла Лена, отпустив наконец Кирилла.
– Здравствуй и ты, красавица, – усмехнулся старец. – Рад тебя видеть. Давно ждем. Как все прошло? Сын мой не подкачал?
– Обижаешь, отец, – буркнул Андрей. – Видишь ведь – жива, здорова, упитанна…
– Сам ты упитанный! – огрызнулась девушка и тут же смутилась: – Ой, извините.
– Все в порядке, проходите в дом. Ох ты, совсем на старости лет голову потерял. Мы ведь с тобой даже не познакомились…
– А чего тут церемонии разводить, – хмыкнул Володя. – Будто вы не знаете, кто есть кто! Это вон – Аленка, а это – наш самый заглавный колдун, Никодим.
– А ты – наш самый заглавный болтун, как я уже убедилась, – улыбнулась Лена.
– Это точно! – одобрительно кивнул Никодим и вдруг нахмурился, сосредоточенно глядя на то место, где под одеждой девушки висел медальон. – Что у тебя там такое?! Это не из нашего мира!
– Там у нее семейная реликвия, – пояснил Матвей.
– Семейная, значит, – эхом отозвался старец, приблизившись к Лене. – Покажи-ка!
– Пожалуйста, – девушка осторожно вытащила из-под свитера подарок отца. – Вот. Только руками не трогайте! Опасно!
– Сам вижу, – Никодим, не отрываясь, буквально пронизывал взглядом тускло посверкивавший кругляшок. – Мощная штука. И очень похожа на ту, что и ты когда-то на шее таскал, сынок, когда марионеткой у нечисти был.
– Отец, – поморщился Андрей, – ты же знаешь – я не люблю об этом вспоминать.
– Ну прости. Скажи, Аленушка, – старец перевел проницательный взгляд с медальона на лицо девушки, – а ты умеешь с ним обращаться?
– В том-то и беда, что нет, – Лене очень трудно было не опустить глаза перед заглядывающим, казалось, прямо в душу волхвом. Но она держалась. – Амулет проявляет себя спонтанно, только в момент, когда я очень сильно разозлена. Так же, как и мои способности…
– Способности? – приподнял брови Никодим. – Они проснулись сами?
– Да. Меня тогда словно волной накрыло. Негативной волной. И это меня пугает. Я толком и не помню, что происходит в момент выброса Силы. А результат, как правило, печальный для тех, кто на меня нападал. Но я не хочу только наказывать и калечить, я хочу помогать людям! – Лена все повышала и повышала голос, продолжая держать испытующий взгляд старца. – Кириллу хочу помочь! Ланке моей! Теперь, когда у меня есть
Лена почувствовала, как внутри снова загорелся тот самый огонек Силы, как он разрастается по мере нарастания гнева и возмущения, как превращается в ослепительный сгусток энергии.
И вдруг…
Старец внезапно положил ладони на виски девушки и, приблизив лицо вплотную, заполнил своим взглядом все пространство. Зрачки Никодима расширялись все больше и больше, они превратились в воронку, но не затягивающую в себя, а наоборот, вливающую в Лену мощный поток света.
Девушку затрясло, да так сильно, что, не держи ее старец за виски, она непременно упала бы.
Мир вокруг исчез, сменившись радужным вихрем, танцующим совершенно безумный танец.
А потом пришла боль. Страшная, нечеловеческая, буквально выворачивающая наизнанку. Она вспыхнула в голове, затем прокатилась по всему телу, а потом сконцентрировалась все там же, в области солнечного сплетения. А еще – над бровями, посередине, где буддисты обычно рисуют третий глаз.
Было так больно, что Лена не выдержала и громко закричала. Кажется, кто-то там, в иной реальности, возмущался, орал на Никодима, ссорился с Андреем, но девушка не обращала на это внимания.
Она хотела только одного – чтобы все это прекратилось. Не надо ей никакой Силы, пусть все идет как идет, она не может, не хочет, ей больно, больно, больно!!!
А потом из самой глубины кипящего мучительного потока поднялось возмущение. Это как же? Пусть идет как идет? И Кирюшка останется уродом? А Лана – игрушкой у мерзавцев? А не ты ли обещала сделать все невозможное? А теперь струсила, хвост поджала?!
Держись, дрянь такая! И рот закрой, прекрати орать! Потерпишь, не барыня! Кирилл вот терпит, причем месяцами, а ты…
– А я не хочу, чтобы он терпел! К чертовой матери всю ту дрянь, в которой его испачкали Шустов с Элларом! Вон! Вон!! Вон!!!
Лена вдруг поняла, что она кричит это вслух. И Никодима рядом уже нет.
А она стоит прямо напротив застывшего от неожиданности Кирилла, и бушующее внутри нее пламя перетекает через вытянутые в сторону мужчины руки на его изувеченное тело.
Буквально сдирая с него какую-то склизкую темную пленку, которую Лена теперь могла видеть. Именно она удерживала скомканное тело в таком положении, стянув мужчину в жуткий узел.
Кирилл упал на снег, его корчило и плющило, рвало желчью, он выл и хрипел от боли. Но Лена не останавливалась, она сейчас четко знала, что должна делать. И поток энергии, подпитываемый медальоном, подчинялся ей!
И хлестал, хлестал, хлестал расползающуюся пленку зла…
Часть 2
Глава 22
Ласковая, похожая на игривого щенка волна раз за разом покусывала босые ноги, даря желанную прохладу. Если утром так жарко, то что же будет днем?