Чёрный монах

Гришанов Вячеслав

X

Покрыв себя безмерной славой,Вселяя в общество удел…Играют с вверенной державойДля популизма, ложных дел.Народ лишь зрит, во тьме волненьяСтрашась не горести, не слёз,А в судьбах наших – преступленья,И в той измене новых грёз.Живём, молчим века и годы,И оттого повсюду взор…Свободы немощные слёзыИ русской нации позор.Прости, читатель, за начало —Смотрю на вещи свысока,Чтоб в звуках лира заиграла,Чтоб вновь воспрянула душа.

Глава вторая

Делай,

что должен,

и будь что будет.

Марк Аврелий

I

Распутин знал, чего он хочетНа тайном, избранном пути,И в тех желаниях пророчил,Чтоб труд свой в жертву принести.В порывах страстных нет сомненья,Чтоб воздух странствий вновь вдохнуть,Для новых сил и вдохновеньяИдёт он в Киев, дальний путь,Где ищет в храмах наслажденье,Увеселенье ясных дней,В молитвах новое рожденье —Для сердца, преданных друзей.Чтоб чувства были неизменныИ освещал дорогу свет,Испепеляя все сомненьяДля новых радостных побед!

II

Хочу сказать я с повеленьяМинуты слабости моей:Герой был болен от рожденьяИ ждал покоящихся дней.Надеясь в крайности на Бога,На сострадание святых,Чтоб в трудный час его подмогаСмирила горести родных.«Зачем мне жить с тоской, страданьем,Забыв о сладостных годах?Проститься с радостным мечтаньем,Чтоб не узреть мне Божий знак?И хоть смиряется желанье,Но сердца жар зовёт в тех снах,Где Богоматери сказаньеЯвилось в горестных трудах» [1] .

1

Однажды во время распашки поля Распутину было знамение – ему явилась Богоматерь, которая рассказала о болезни царевича Алексея, единственного сына императора Николая II (он страдал гемофилией – наследственным недугом, который передался ему по материнской линии), и приказала Распутину ехать в Петербург и спасти наследника престола.

III

Так думал «старец» наш, Григорий,Природы тайной ученикИ муж язвительных историй,Тех, от которых стал велик!Но то в годах ещё прибудет,Ну а пока не жалко слов,Пусть каждый нынче в меру судитО тех, кто плох или хорош.На то и есть забавы света,Желанья, разные мечты.И тут подчас не дашь совета,Не смоешь грязные следы.Не описать всё то словами,Как не объять простора даль…Таких, как Гришка, ждут веками,Ведь то юродство всюду жаль.

IV

Пусть вас, читатель, не смущаетМоей свободы мирный круг.Забавно то, что мир узнаетПро жизнь Распутина, досуг…Кто знает, стал ли он фигурой,Уничижающей царя,Иль суждено ему фортунойИграть роль божьего отца?Всё то лишь, господа, веленье,Как высшей истины оплот,Да церкви русской повеленье,Чтоб чтить в молитвах царский род.Узнать про многое мы сможем,Пусть всем приятна будет речь…В нарядах слов, забав поможемВсе ваши мысли, ум увлечь.

V

«Не ждём от жизни мы иного», —Внушал наставник Феофан [2] ,Представив «старца» как святого,Чем славу в свете закреплял.Давая повод для суждений,Вражды и ненависти слуг,Чтоб излечить царя от мненийСвятых невежд и прочих пут.Не утомлённый в днях трудами,Имея сказочный успех,Распутин славился делами,На протяженье многих лет.Вся жизнь казалась красотою,Ему был радостен досугПоскольку царскою рукоюОн расширял знакомых круг.

2

Архимандрит Феофан (Быстров) – инспектор (позднее ректор) Санкт-Петербургской духовной академии. Устав от общения с ортодоксальными священниками, увидел в нём истинного сына русской земли, самобытного христианина, близкого к учению Господа; придёт время, и он будет глубоко сожалеть, что, не поняв до конца «божьего человека», открыл ему путь к «подножию трона». Именно Феофан первым представил Распутина жёнам великих князей Николая Николаевича и Петра Николаевича – Анастасии и Милице.

VI

Народ во многом сомневался,На жизнь Распутина глядя,Но за величье – восхищался!Чтоб жить в согласии, любя.Простая речь и нрав суровый,Высокий рост и ширь бровей,Всё то являло облик новыйГлазами страждущих людей.Звучал и гимн церковной власти,Являя миру новый свет,Гремя хвалой, природной страстью,Чтоб царь не знал тревог и бед.Все ждали чуда и блаженства,Чтоб избежать раздоров, смутИ в тайной страсти совершенства,Где верно любят, а не врут.

VII

Нет ничего, что б говорилоО той любви, счастливых днях.Везде крамола, угнетенье,Неправосудие и страх;К тому же бедность, неустройство,Разврат во власти без надеждИ то безгрешное спокойство,Что слышим в криках от невежд.В российской мгле предрассужденийВсё чаще видился позор.Где нет свободы духа, мнений,Один лишь в злости разговор.Герой наш видел то броженьеУже тогда, внимая трон…И мысль рождала убежденье,Что выше он, а не Закон.

VIII

Стремленье то давало смелость,О власти думал даже в сне,Обожествляя в летах зрелость,Чтоб жить при Доме в новизне.Ни ропот скверный, униженьеНе стали страхом в тех боях —Давал обеты он, сраженья,Чтоб быть при власти и делах.Владея даром от природыПленять сознаньем высший свет,Он шёл в той жизни по дорогеНе год, не два, а много лет.И вот судьба благоволила:Императрица средь толпыЕго для дел благословила,Предвидя похоти свои.

IX

Продолжу в рифме стих – писанье,Испепеляя тайны страх,Сосредоточив всё вниманьеНа государственных делах.То вам не песни, не куплеты,Не славы пышный разговорИ уж, простите, не сонеты…Хотя дела те сущий вздор!Так было издревле, при власти —Дела Семьи важней всего,Какие б ни были напасти,Довлела боль лишь за своё!Переплетая тьмы красотыИ ублажая царский двор,Герой наш бравый, без заботы,Семье готовил приговор.