Черный огонь

В. В. РОЗАНОВ

ЧЕРНЫЙ ОГОНЬ

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие - А. Богословский

I. ОТ ПРОВОКАЦИИ АЗЕФА ДО ДЕКЛАРАЦИИ МИЛЮКОВА

Отчего "левые" побеждают центр и "правых"?

Отчего падает христианство

Об исторических "прививках"

Почему Азеф-провокатор не был узнан революционерами?

Между Азефом и "Вехами"

Из политического прошлого России

Маленький фельетон

Бог и смертные

Политика и ошибки тона

Декларация Милюкова

II. "В НАШИ ТРЕВОЖНЫЕ ДНИ..." 1917 ГОД

К Новолетию 1917 года

Поганая

Светлый праздник Русской земли

(1) В Совете Рабочих и Солдатских депутатов

(2) В Совете Рабочих и Солдатских депутатов

В наши тревожные дни

Письмо в редакцию

Физическая сила и власть идей

Социализм в теории и в натуре

Что говорят англичане о русской революции и русском союзе

Заметки о новом правописании

Что такое "буржуазия"?

Не те слова, не те думы

Монархия - старость, республика - юность

Примитивные

К нашей неразберихе

Сегодня утром

Servus servorum dei

Революционная Обломовка

Принцип анархии

Голос правды

К разгрому библиотек

Как начала гноиться наша революция

К положению момента

Запоздалое горе

III. ОТРЫВКИ

1.

2. "Красота спасет мир"

3.

4.

5.

Приложение

ПРЕДИСЛОВИЕ

Можно ли говорить о политических убеждениях писателя, страстно мечтавшего "разрушить политику", погасить "политическое пылание", стремившегося "разрушить мыслью своею, поэзией своей, своим "другим огнем", своим жаром, весь этот кроваво-гнойный этаж" и создать духовное пространство для людей мысли и веры, поэзии и искусства, свободное от диктата партий, программ и газет? И вместе с тем, силою обстоятельств, вынужденного сотрудничать в газетах на протяжении всей жизни.

Розанова большей частью причисляли к консервативному лагерю, но взгляды писателя, творческий диапазон его мысли несомненно шире условно правого или левого политического направления и захватывает все стороны русской жизни, достигает ее пределов.

Знакомство и дружба с Н. Н. Страховым, влияние идей К. Н. Леонтьева привели Розанова в начале литературного пути в стан консерваторов. В те годы, в последнее десятилетие прошедшего века, Розанов ревностно защищал устои самодержавной монархии и казался многим столпом ортодоксального православия. Тем не менее, наиболее яркая статья Розанова "О подразумеваемом смысле нашей монархии", статья, острие которой направлено против всевластия чиновников, бюрократии, ставшей средостением между монархом и народной жизнью, была запрещена и вырезана из июльской книжки "Русского Вестника" за 1895 год. К. П. Победоносцев, прочитавший статью, подтвердил в беседе с писателем, что "механизм падения монархий" Розанов объяснил правильно, однако предложил не брать в пример российские дела, а объяснять "механизм падения" на западных государствах. Но Розанов ничего не изменил в статье, и увидела она свет только в 1912 году.

После смерти К. Н. Леонтьева (1891 г.) и Н. Н. Страхова (1896 г.) слабеют личные связи Розанова с консерваторами, связи, так много для него значащие. В среде правых Розанов уже не ощущает дыхания жизни и творческого духа; статьи В. В. о поле и браке еще более отдаляли его от друзей прежних лет.

В 1899 году начинается эпопея сотрудничества Розанова в распространеннейшей и самой популярной газете, в "Новом Времени", продлившаяся до закрытия газеты в 1917 году. А в начале века, когда революционный невроз сотрясал больную Россию, Розанов (под псевдонимом В. Варварин) помещает статьи и в либеральном "Русском Слове".

Дочь писателя, Татьяна Васильевна Розанова, вспоминает:

"Некоторые статьи по политическим причинам не проходили в "Новом Времени". Василию Васильевичу было жаль своей ненапечатанной статьи, и он посылал ее в Москву в "Русское Слово" и другие газеты под разными псевдонимами: "Варварин", "Ибис", "Старожил", "Обыватель" и др. Почему он печатал под псевдонимом? Потому что он по договору с Сувориным не имел права печатать свои статьи в других газетах, так как состоял на жаловании в "Новом Времени" и, кроме оплаты за статьи, получал построчно. Но его интересовала не только денежная сторона, но желание часто выразить свои мысли в более либеральном духе, чего не допускало "Новое Время". Суворин это знал, но смотрел на это сквозь пальцы. Вся же остальная пресса подняла невероятную шумиху вокруг этого дела. Называла отца "Иудушкой", предателем и всячески его поносили. А я считала и считаю, что это было хорошо. Он был шире и правого "Нового Времени", и "Гражданина", а также левой либеральной газеты "Русское Слово" и кадетской "Речи".

На какое-то время стихийный поток революции увлек и Розанова, захватила энергия и сила революционного студенчества и фабричного пролетариата, среди смуты и анархии ищущих пути к преобразованию жизни. На заре деятельности Государственной Думы Розанов надеялся, что "парламентаризм войдет к нам, как чистый гость в чистый дом". (Но в конце жизни 12-летнюю работу Государственной Думы Розанов назвал первопричиной гибели тысячелетней России).

В "Опавших листьях" встречаем характерную запись:

"Как я смотрю на свое "почти революционное" увлечение 190..., нет, 1897-1906 гг.?

– Оно было право.

Отвратительное человека начинается с самодовольства. И тогда самодовольны были чиновники. Потом стали революционеры. И я возненавидел их". ("Опавшие листья", СПб, 1913, стр. 198).

И все же свои "левые" статьи Розанов собрал в книге "Когда начальство ушло" (СПб, 1910).

Дело Азефа, убийство П. А. Столыпина и главным образом сочувствие широких кругов русского общества террору окончательно оттолкнули Розанова от освободительного движения.

И однако весной 1917 года, в дни крушения империи, какие-то надежды на возрождение России ненадолго вновь ожили в душе писателя.

Но надеждам этим сбыться не было суждено; свобода обманула, обернувшись анархией, хаосом, погромом России.

"Сущность момента - анархия. Сущность задачи - власть. Власть не юридическая, не оружия: власть доверия, уверенности, субъективной у каждого. По этим качествам "искомой власти" она должна быть народною", - писал Розанов еще в 1905 г. в статье "Среди анархии" и мог бы повторить слова недавнего прошлого и через 12 лет.