Черный паук
Шрифт:
Галдеж у прилавка стоял вообще несусветный, словно бабушки собрались для шумного общения, а не для степенной коммерции, - настоящий базар. И лица у них были другие - живые, жизнерадостные и открытые. И в разговор они вступали охотно. Славка сразу напрямую спросил у крайних старушек, чего это они сегодня без охраны? И ему с удовольствием наперебой принялись излагать чудовищную версию произошедших событий. Главным действующим лицом был огромный черный паук, бегающий ночами по стенам и крышам городских зданий и пьющий кровь из всяких подлецов.
У Славки мурашки побежали по коже. За нелепым нагромождением
Но его неприятно поразила одна подробность. По рассказам выходило, что несколько дней назад Черный паук втащил парня на крышу соседней двенадцатиэтажки, высосал кровь и сбросил на землю. Насчет выпитой крови Славка выразил сомнение. Но тут сразу десяток бабушек, бывших свидетельницами, кинулись доказывать, что когда парень шмякнулся на землю, в нем не было ни кровиночки, даже из носу не потекло. И весь он был как пустой - гнулся и ломался во всех направлениях. Дружки его оттащили на свет и увидели - синий весь. И милиция тоже ничего понять не могла, и врачи из "Скорой". Но про Паука им никто не сказал потому, что та женщина, которая все видела, испугалась и убежала. Она и сейчас боится, и сегодя даже не пришла. А прошлой ночью Черный паук загрыз главного рыночного надсмотрщика, выбросил в окно и убежал по стене на крышу. Это видел один старик из дома напротив, растолкал свою бабку, и та тоже видела, как огромный паук карабкался на крышу.
У Славки чуть ноги не подкосились. Не зря он испытал такой, казалось бы, беспричинный страх после этого ночного дела, даже домой не рискнул явиться и выбросил из кармана чужие документы и деньги, чтоб не иметь при себе улик. Правда, те деньги, что нашел в квартире раньше, до прихода хозяина, так и остались у него. Бабушки его неожиданную бледность приняли, очевидно, за ужас, вызванный их россказнями, и с наслаждением продолжили повествование. Поведав все о Черном пауке, перешли к его жертвам. Бабуси-коммерсантки, шастающие по всему городу в поисках идеального торгового места, знали обо всем и обо всех.
Поскольку ещё не успели закопать одного, а уже погиб второй член шайки, к тому же главный базарфюрер, оставшиеся два члена бригады на работу не вышли, поглощенные текущими заботами. Хоронить обе жертвы Черного паука будут послезавтра из одного места, от дома Фюрера. Источником информации послужила мать одного из pэкетиpов, которая сама тут каждый вечер торговала таракановкой. Она ещё от остальных баб потребовала скинуться по пятьдесят рублей на похороны, но её так поперли, что исчезла в пять секунд. Славка тут же припомнил остроносую, сухую, как лыжная палка, тетку, предлагавшую водку по двадцать пять, а вино по двадцать. Тот вечеp для него закончился в pеанимации.
Очевидно, сегодня был день, точнее, ночь полной свободы слова. Славка решился спросить о сгоревшей женщине и услышал
– А нам что, жить надоело? Чтобы и нас облили бензином и спалили, как собак?
На это "как собак" Славка обиделся, но ничего не сказал. Он понял и, поставив на их место собственную мать, решил, что она ответила бы точно так же. А себя на их место он уже поставил один раз и очнулся в больнице. Поэтому он спросил о тех, кто жег. Ему назвали кличку - Белый. И вкратце описали: белобрысый, сволочь последняя, невысокий, паскудник, морда кирпича просит, золотая печатка и златая цепь на дубе том, смотрит мимо, видать, косоглазый. Женщину сжег и сразу отсюда исчез. А потом его видали на УБГ "Угол Бажова и Голощекина". Там сейчас и трется возле киосков.
Славка в благодарность за информацию купил у теток пачку подкисших пельменей, картонную коробочку сметаны, батон в полиэтиленовом мешке и прочей съедобной всячины рублей на сто двадцать. Только через неделю он оценил неожиданную дальновидность этого своего щедрого движения души. Запомнившие его ночные бабушки стали постоянными информаторшами, а он их постоянным покупателем. Дело в том, что через неделю возле уличного рынка принялись топтаться четыре других дуболома, которые не знали Славку в лицо да и вообще, похоже, не подозревали о его существовании.
Придя домой, он сложил все покупки, включая заполиэтилененный батон, в холодильник, упал на диван и предался долгим размышлениям. Однако, не выдержав, вскочил и принялся мягко ходить из угла в угол, сосредоточенно глядя перед собой. По стенам комнаты у него были наколочены разнообразные брусочки, планочки и дощечки с отверстиями. Иногда он, цепляясь за них кончиками пальцев, действительно, как паук, быстро начинал передвигаться по стенам, то группируясь в комок под потолком, то распластываясь с раскинутыми в стороны руками и ногами. Собственно, планки для этого и были наколочены, для скалолазной тренировки, чтобы висеть на пальчиках, подтягиваться и цепляться. Особенность этого ночного тренинга была только в темноте, Славка двигался исключительно по памяти и на ощупь. А ещё он бессознательно, не отдавая себе отчета, вживался в "паучий" образ: если бы кто-то видел его тренировку со стороны, он, быть может, оценил бы красоту и пластику движений альпиниста, этот странный боевой танец на стенах и потолке.
Всякие опасения по поводу того, что его могут опознать, он, после некотоpого pазмышления, отбросил. Сейчас его занимала и вдохновляла сама мысль, что он - Черный паук. Ему действительно захотелось сделаться таким волосатым, колюче-щетинистым восьмируким монстром с красными глазами и острыми когтями, да ещё и с мохнатыми паутинными железами на груди или животе, из которых выбрасывается длинная, твердеющая на лету, липкая струя. Только в четыре утра он наконец разделся и лег спать, сразу отрешившись от всяких мыслей и провалившись в крепкий мужской сон. Славка уже привык засыпать именно в это время.