Черный передел
Шрифт:
Мглистые тени залегли в ущельях между горами. Леса, покрывающие их склоны, казались темными, неправдоподобно густыми. День кончался. Предзакатная тишина обнимала окрестности.
Стражники собрались закрывать Южные, или Малые ворота Чуфут-кале на ночь. Но увидев Али-Мехмет-мурзу во главе каравана, они придержали дубовые створки, сплошь обитые полосами кованого железа. Путники сначала попали в мрачный, узкий коридор между скалой и крепостной стеной. Затем, поднявшись выше, обнаружили черные зевы трех десятков пещер, вырубленных в скале одна над другой.
Сзади раздался протяжный, гулкий скрежет. За ним последовал глухой удар. Аржанова оглянулась. Стражники свели вместе тяжелые створки ворот и опустили на металлические крючья поперечный длинный брус, запирающий их изнутри. Почему-то Анастасии, вдруг показалось, что она в ловушке. Такое странное, тревожное ощущение вызывал внутренней вид крепости.
Здесь они очутились в настоящем царстве камня.
Уличная колея была не выложена булыжником, а именно пробита в скале серо-синеватого цвета, как и тротуар сбоку от нее. Стены домов, по большей части двухэтажных, неоштукатуренные, возведенные из грубо отесанных плит, без единого окошка или открытой калитки, высились слева и справа, почти закрывали небо, напоминая то горное ущелье, по которому путники проехали час назад. Лишь красные края черепичных крыш, нависающие над тесным пространством, несколько оживляли эту картину.
Караван уже двигался по улице, именуемой Средней. Она пересекала вдоль один за двух городских районов – «Старый город». Это только снизу Чуфут-кале казалась громадной, царящей над долиной. На самом деле «Старый город» занимал едва ли семь гектаров. Потому очень скоро путники увидели Среднюю оборонительную стену, Средние ворота – Орта-Капу – прорезающие ее в центре, и Главную площадь, расположенную перед ними. Дома расступились. Бешеный ветер, гуляющий на плато, ударил им в лицо.
Орта-Капу не закрывали на ночь потому, что за ними находился второй городской район, в два раза меньше первого – «Новый город». Его возвели где-то в XIV–XVI столетиях вместе с другой оборонительной стеной – Восточной. Она тянулась поперек плато, с юга на север, имея длину 128 метров и высоту – около 8 метров, Большие ворота с прямоугольной башней – Биюк-Капу – и круглую башню с бойницей на южном фланге. Перед Восточной стеной строители вырубили в скале двойной ров, и взять ее штуромом было непросто.
Но возможно, в XVI веке никто уже не угрожал Чуфут-кале ни осадой, ни штурмом. Времена лихих золотоордынских набегов кончилась. Полуостров с 1475 года находился в полной зависимости от Османской империи. Турки держали в его приморских городах гарнизоны. Их вассалы – крымские ханы – сами водили стотысячное конное войско в походы на сопредельные северные земли, добывая главное богатство тех лет – невольников.
«Новый город» застроили караимы. В далекие первобытные времена этот народ входил в состав Хазарского каганата, могущественного государства, объединявшего тюркские племена в Средней Азии. Чингисхан уничтожил его. Каким образом караимы попали в Крым – точно неизвестно. Однако появились они здесь раньше татар. Постепенно Чуфут-кале сделалась их родовым гнездом. Свидетельством тому служило кладбище в Иосафататовой долине, буквально в двух шагах от крепости. Сотни и сотни каменных надгробий с караимскими именами стояли там, у священных для этого народа дубов «Балта тиймэз» – «Топор не коснется».
Потому не было ничего удивительного в том, что навстречу каравану из Средних ворот вышел человек поистине библейской наружности: статный, с белой окладистой, слегка волнистой бородой до середины груди, смуглый, с крупными, но приятными чертами лица, в просторном кафтане до пят и в небольшой шапочке с меховым околышем и четырехугольным суконным верхом. Одной рукой он опирался на посох, другую держал на плече мальчика лет десяти. Мальчик нес фонарь, хотя сумерки только наступали, и дорога еще просматривалась хорошо.
Караван остановился.
Али-Мехмет-мурза придержал лошадь и ждал, пока старец приблизится. Тот не ускорял шагов, выступал медленно и важно, однако подойдя к вельможе, низко поклонился ему первым. Они заговорили по-тюркско-татарски. Анастасия подъехала к мурахасу, чтобы слышать разговор. Старец покосился на нее и стал говорить громче.
Впрочем, ничего важного не содержалось в их беседе. Простой обмен приветствиями, вопросами о здоровье, погоде, видах на урожай и состоянии крепости. Здесь все было в полном порядке: стены и башни отремонтированы, ворота исправны, отряд стражи – в комплекте, а население, достигавшее 1200 человек, недавно внесло в ханскую казну обычный полугодовой налог. Али-Мехмет-мурза спросил, есть ли в крепости усадьбы, сдающиеся в наем. Старец ответил утвердительно. Тогда мурахас указал на Анастасию:
– Это – мои друзья. Они приехали издалека.
Старец вежливо поклонился русской путешественнице:
– С благополучным прибытием!
– Им нужен дом, – продолжал Али-Мехмет-мурза.
– Большой или маленький?
– Большой. Но главное – со мною рядом.
– Много домов теперь пустует в Чуфут-кале.
– Какая причина?
– Люди на лето переезжают в свои сады в долине реки Качи около селения Шуры. Они будут работать там до осени… Долго ли пробудут у вас ваши гости, достопочтенный мурза?
– Может быть, месяц.
– В таком случае это легко устроить.
– Помогите им, Авраам-эфенди, – сказал мурахас, и Аржанова, услышав библейское имя в сочетании с тюркским обращением, в удивлении воззрилась на седобородого старца.
– Мой родственник Аджа-ага Бобович, имеющий усадьбу в «Старом городе», охотно сдаст ее, если господа внесут всю сумму сразу и золотыми турецкими флори.
– Лучшего нам не найти! – Али-Мемет-мурза повернулся к Анастасии. – Дом семьи Бобович – большой, с тремя хозяйственными пещерами и расположен на Бурунчакской улице, совсем близко от меня.
– Я согласна, – произнесла Аржанова.
При звуках ее голоса старец взял фонарь у мальчика и поднял его высоко над головой, чтобы полностью осветить конную фигуру рядом с татарским вельможей. Курская дворянка, положив руку на эфес сабли, спокойно выдержала его испытующий взгляд. Теперь, когда вопрос об их пребывании в крепости решился, следовало посвятить доброго знакомого Али-Мехмет-мурзы в некоторые детали.
– Все ясно, – старец в задумчивости погладил свою великолепную бороду. – Белые женщины не похожи на наших жен, сестер и дочерей. Им нечего делать в гареме.
– Разве вы – мусульманин? – спросила она.
– Я – караим, – он гордо выпрямился. – Меня зовут Авраам Виркович.
– И у вас есть гарем?
Виркович ушел от прямого ответа.
– Наши обычаи – сродни крымско-татарским, – пояснил он. – Женщина должна быть дома, на женской половине, и подчиняться мужу. Он – ее господин. А мужчина может иметь наложниц.
– Так было всегда?
Старец посмотрел на нее с интересом:
– Конечно, нет.
– Вот видите. Рабыней женщину сделал ислам. Но он распространился в Аравии не ранее VIII века.