Черный принц
Шрифт:
Некоторое время я с благоговением размышлял о своем новом прозрении; когда вдруг зазвонил телефон, я подумал: «А вдруг это она», – и сердце чуть не выскочило из груди.
– Да.
– Говорит Хартборн.
– А, добрый день, старина! – Я почувствовал несказанное облегчение, хотя все еще едва переводил дух, так я был возбужден. – Рад, что вы позвонили. Может быть, встретимся? Как насчет того, чтобы вместе пообедать? Ну хоть сегодня?
– Сегодня? Ну что ж, я как будто свободен. Итак, в час на нашем обычном месте?
– Прекрасно! Правда, я в некотором роде на диете и мало что могу есть, но буду рад вас видеть. До скорой встречи. – Улыбаясь, я положил трубку. В это время раздался звонок в дверь. Мое сердце снова устремилось в пустоту. Замок никак не открывался, я чуть не застонал.
На пороге стояла Рейчел.
Когда я увидел ее, я выскользнул из квартиры и, закрыв за собой дверь, произнес:
– Ах, Рейчел, до чего же приятно вас видеть. Мне нужно кое-что срочно купить – может, пройдемся вместе?
Я не хотел ее впускать к себе. Ведь она могла бы войти в гостиную и сесть в кресло Джулиан. Кроме того, я предпочитал говорить с ней не в интимной обстановке, а под открытым небом. Но я был рад видеть ее.
– Можно мне войти и присесть на минутку? – спросила она.
– Мне просто необходимо глотнуть свежего воздуха. Такой чудесный день. Пойдемте лучше вместе.
Я стремительно зашагал по двору, а затем – по Шарлотт-стрит.
Рейчел явно принарядилась: на ней было шелковое, красное с белым, платье, с низким квадратным вырезом, открывавшим ее успыпанную веснушками грудь и выступающие ключицы. Сухая морщинистая шея слегка напоминала шею пресмыкающегося, лицо более гладкое, более тщательно загримированное, чем всегда, было maussade [28] , как говорят французы. Вьющиеся, только что вымытые волосы распушились, придавая голове форму шара. При всем том она выглядела красивой женщиной, утомленной, но не сломленной жизнью.
28
Недовольное (фр.).
– Брэдли, не так быстро.
– Простите.
– Пока я не забыла. Джулиан просила захватить «Гамлета», которого она у вас оставила.
Я не собирался расставаться с этой книжкой. Я сказал:
– Я хотел бы оставить ее у себя на некоторое время. Это неплохое издание. Я нашел там кое-что любопытное.
– Но это же школьное издание.
– Тем не менее прекрасное. Теперь его не достанешь.
Позже я сделаю вид, что потерял ее.
– Как мило, что вы вчера побеседовали с Джулиан.
– Мне было только приятно.
– Надеюсь, она вам не очень надоела?
– Ничуть. Вот мы и пришли.
Мы зашли в писчебумажный магазин на Ретбоун-плейс. Тут для меня было полное раздолье; действительно, в хорошем писчебумажном магазине мне все нравится, все хочется купить. Тут все дышало свежестью и чистотой! Блокноты, писчая бумага, тетради, конверты, почтовые открытки, ручки, карандаши, скрепки, промокашки, чернила, скоросшиватели, старомодный сургуч и новомодная клейкая лента.
Я сновал от полки к полке, Рейчел за мной.
– Мне надо купить тетради, которыми я обычно пользуюсь. Скоро мне предстоит много писать. Рейчел, можно мне купить что-нибудь для вас? Пожалуйста. У меня настроение делать подарки.
– Что с вами, Брэдли, вы какой-то ошалевший.
– Вот. Посмотрите, какая прелесть.
Мне просто необходимо было осыпать кого-нибудь подарками. Я выбрал для Рейчел моток красной тесьмы, синий фломастер, блокнот со специально разграфленной бумагой, лупу, модную сумку-портфель, большую деревянную защипку, на которой золотыми буквами было написано «срочно», и шесть почтовых открыток с башней Почтамта. Я заплатил за покупки и вручил Рейчел сумку со всем этим добром.
– Вы, кажется, в хорошем настроении, – сказала она, явно довольная, но все еще немного maussade. – А может быть, теперь мы вернемся к вам?
– Мне ужасно жаль, но я сговорился рано пообедать с одним приятелем и не собираюсь возвращаться домой. – Меня все тревожила мысль о кресле, и я боялся, как бы она снова не захотела забрать книжку. Это вовсе не означало, что мне было неприятно разговаривать с Рейчел. Мне это даже доставляло удовольствие.
– В таком случае давайте где-нибудь посидим.
– На Тоттенхем-Корт-роуд есть скамейка как раз напротив магазина Хилза.
– Брэдди, я не собираюсь сидеть на Тоттенхем-Корт-роуд и смотреть на магазин Хилза. Разве пивные еще не открыты?
Она была права. На мои размышления ушло больше времени, чем я предполагал. Мы зашли в бар.
Это было современное, лишенное всякой индивидуальности заведение, вконец испорченное пивоварами: все было отделано светлым пластиком (в пивных должно быть темно, как в норе), но лившийся в окна свет и распахнутые настежь двери сообщали всему какой-то южный аромат. Мы подошли сначала к стойке, а затем сели за пластиковый столик, на который кто-то уже пролил пиво. Рейчел взяла себе двойную порцию виски без содовой.
Я взял лимонад с пивом, лишь бы что-нибудь взять. Мы посмотрели друг на друга.
Я подумал, что с тех пор, как был «повержен», я впервые смотрю в глаза другому человеку. Это было приятно. Я расплылся в улыбке. Я чувствовал себя так, словно еще немного – и я начну раздавать благословения.
– Брэдли, вы сегодня правда какой-то необычный.
– Странный, да?
– Очень милый. Вы просто замечательно выглядите. Вы помолодели.
– Рейчел, дорогая! Я так рад вас видеть. Расскажите же мне обо всем. Давайте поговорим о Джулиан. Она очень умная девочка.
– Я рада, что вы так думаете. Не уверена, что я того же мнения. Спасибо, что вы наконец ею заинтересовались.
– Наконец?
– Она уверяет, что всю жизнь пытается обратить на себя ваше внимание. Я предупредила ее, чтобы она не слишком обольщалась.
– Я сделаю для нее все, что смогу. Правда, она мне очень нравится. – Я рассмеялся, как сумасшедший.
– Она такая же, как все они теперь. Эгоистка. Сама не знает, чего хочет. Что ей в голову взбредет, то и делает. И все и вся презирает. Обожает отца, а сама только и знает, что отпускает по его адресу шпильки. Сегодня она заявила ему, что вы считаете его сентиментальным.