Черный призрак
Шрифт:
Нет, дело не в траве, а в многочисленных хищниках, которые в ней прячутся. Увидеть их почти нереально, а нападают они стремительно и неудержимо, и остаться в живых после такого нападения невозможно. Только в тех местах, где траву потеснили широкие полосы дорог, относительно безопасно, по крайней мере, у путешественника имеется несколько мгновений для выстрела, чтобы выжить.
Хоть и это, бывает, не спасает: нынче меня преследовала огромная стая кугуаров, я расстрелял почти весь свой боезапас, но это их не остановило. Если бы я не успел добраться до стен, то мои обглоданные кости уже приняла бы земля.
На горизонте саванна сливалась с горизонтом, который был невероятно кровавым от заходящего солнца, и это предвещало беду. Не каждый день случаются такие закаты, и всегда потом что-нибудь происходит. Я поежился от порыва ветра.
Воздух с каждой минутой становился тягучим, как кровь казуака, ночь стремительно вступала в свои права, пройдет всего пара мгновений, и станет так холодно, что даже одежда меня не спасет.
Я повернулся и пошел прочь, двигаясь бесшумно и осторожно — так, как скользит привидение. По этой походке мне и дали прозвище — Черный призрак. Черный — потому что одежда у меня всегда черного цвета, а призрак — потому что всегда бесшумен. Мне иначе нельзя, гибель ожидает неосторожные существа повсюду, и часто только неприметность и бесшумность спасает от нее.
Я передвигаюсь легко, ни одного звука не исходит при моих движениях, слышен только легкий шелест рассекаемого воздуха, который становится все более плотным по мере того, как холодает.
Кровавый закат сменила чернота ночи, и над горизонтом повисла моя любимая звезда — Алтея, яркая, загадочная, постоянно меняющая свой цвет.
Увидеть ее непросто. Обычно на нее смотрят те, к кому пришла смерть. Старинная примета гласит: если ты видишь Алтею, значит, жить тебе осталось немного, потому что твоя погибель уже где-то рядом, скользит среди мертвых холодных теней.
Если не успеешь спрятаться в жилище, то уже к полуночи твое тело превратится в кусок льда, тебя не спасет ничто — ни одежда, ни костер: можно обгореть от огня спереди и заледенеть при этом со спины.
В этих местах ночью температура падает так низко, что даже крошится железо, только камень и дерево остаются неизменными, да еще земля — прародительница всего живого.
Сейчас я мог смотреть на звезду только потому, что находился в двух шагах от двери, ведущей в подземные казематы, да и одет был так, чтобы успеть добраться до дверей и ничего при этом не отморозить.
Я еще раз взглянул на звезду, улыбнулся ей так, как улыбаются любимой женщине, поспешил к укрытию. Даже через комбинезон, сквозь почти незаметные, залитые жиром швы пробирались внутрь тонкие колючие струйки воздуха.
Сделав последнюю пару шагов, я потянул за деревянную скобу и удивился — дверь была заперта. Дернул еще раз — без толку.
«Так и приходит смерть, — подумал машинально. — Она любит самовлюбленных идиотов, теряющих осторожность. Но кто и зачем сделал это? Кому на этот раз потребовалась моя гибель?»
Уж кто-кто, но я-то никак не являюсь врагом местных жителей, скорее наоборот. Только мне удается принести сюда одежду и лекарства, всем остальным это не под силу, немногие решаются отправиться в путь, и никто не возвращается.
Я рвал скобу, уже чувствуя, как кожа перчаток, сделанных из шкур того же пещерного медведя, начинает твердеть, теряя эластичность. Влага, пусть ее немного в дубленой коже, но и она замерзает, превращается в лед. Еще немного, и перчатки разлетятся мелкими осколками, а вслед за ними и кожа моей руки начнет слезать с плоти, как чужеродная шкура.
Вот она — смерть! Слишком близка! Как я глуп! Почему они хотят моей смерти?!!
— Юноша, юноша! — Кто-то бил меня по щекам. — Очнитесь!
«Все-таки выжил, — подумал я. — Наверно, открыли дверь и втащили внутрь уже потерявшим сознание, почти погруженным в бесконечный сон…»
Я открыл глаза и какое-то время не мог ничего понять. Было темно, и это показалось мне странным — в казематах светились стены и потолок, так придумали древние строители, и люди до сих пор пользуются этим, хоть сами ни починить, ни создать заново подобное уже не могут.
Кто-то бил меня. Когда ладонь в очередной раз приблизилась к моей щеке, я поймал ее и только тогда сумел различить лицо в слабом желтом свете, льющемся из-за его спины.
Этого человека я видел первый раз, в казематах он точно мне не встречался. Новое пополнение? Может быть, страж? Я плохо их знаю, встречаюсь с ними только по случаю и, как правило, всегда далеко от дома. У них другая работа, от нее зависит жизнь всего поселения, потому что если вовремя не разорить гнездо стригаля, то уже через пару месяцев возле крепости будет шнырять сотня смертельно опасных существ с острыми тонкими клыками, и справиться с ними будет очень непросто…
И тогда все дороги будут закрыты, в том числе и для меня, а это смерть. Крепость останется без еды, грибы, растущие в подземельях, не в счет, их не хватит даже для детей и женщин, а убивать этих тварей ох как тяжело. Они покрыты костяными панцирями, которые не пробивает стрела, есть только одно уязвимое место, величиной в человеческий глаз, оно находится у левой лопатки, но даже лучшим стрелкам попасть, когда стригаль движется, удается нечасто.
И все-таки у некоторых это получается, иначе жизнь здесь давно бы прекратилась…
— Да очнитесь же вы, юноша! Все хорошо, вы уже не умрете.
— Кто ты, человек? — спросил я недовольно. Мне не нравится, когда меня трогают руками, не одного лишил конечности за такую фамильярность. — Отойди назад, незнакомец. И где свет?
— Неужели не помните? — Рядом загорелась свеча, пахнущая чем-то вкусным и сладким. — Меня зовут Сергей Сергеевич, я взялся довести вас до кордона. Пришел туман, а с ним беда. И это вас почти убило. Понимаю, у вашей психики свои пределы, но сейчас вам уже ничего не грозит, поэтому пора приходить в себя…