Черный риэлтер
Шрифт:
— Ну, может быть, он не пил так, как ты?
— Ну да! Еще как квасил. Она, кстати, потом его тоже опрокинула, с полгода назад. Встречал я его тут, в поселке.
— Как зовут?
— Паша, Садовый.
— А где он живет?
— Да хрен его знает. Не спросил я. У колонки с водой мы встретились, кажется, на Чапаева, там, недалеко от магазина. Воду он в ведро набирал.
Шаврина интересовало другое.
— А куда ваши документы делись?
— Да, черт его знает! Зинка вон первая решила обратно все прокрутить. По закону то можно, в течение полугода отказаться от обмена. Только она начала по конторам
— Как это? — не понимал Шаврин.
— Да вот так. Однажды встаем с утра, а документов нет. Ни у кого: ни у меня, ни у Зинки, ни у Андреевны.
— Давно это было?
— Да, с год назад. Зима уже была, это точно.
— А что же за это время не восстановили паспорта?
— А на какие шиши? Да и Зинку тогда после этого паралич шандарахнул. Переживала слишком.
— А с кем вы пили тем вечером? — поинтересовался Демин.
— Кто тогда был? Помните? — спросил Василий своих женщин.
Лучше всех память оказалось у парализованной женщины.
— Ну, этот, сосед слева, Славка. Лариска была, через дорогу, мужик ее, Колек. Лешка с Народной улицы.
— Зинкин бывший был, Валерка, — добавила старуха. — Царство ему небесное.
— Ну, вот кто-то из них и увел ваши документы, — решил Шаврин. — Надо было брать за грудки их, да трясти до полусмерти.
Василий беспомощно пожал плечами, и Шаврин понял, что этот «страдалец» на подобное просто не способен.
Шаврин быстро оформил их показания, заставил всех подписаться.
— А вы не встречали тут такого Паршина, Петра? Его буквально вчера вывезли в поселок, — спросил он в конце беседы.
— Нет, не знаю такого, — ответил Василий.
Они вышли из дома, с радостью вздохнули свежий воздух.
— Похоже, это одни из первых клиентов Соньки, — сказал Шаврин. — Она их кинула полтора года назад.
Демин приметил еще кое-что.
— И заметь, паспорта она у них сначала не взяла. Потом видно, как эта Зинка начала насчет обратного обмена гоношиться, она их на руки своим страдальцам уже больше не давала.
Когда милиционеры уехали, от дома напротив вышел человек, глянул вслед машине и, неторопливо перейдя улицу, зашел в дом.
— Здорово, братва, — сказал он, по блатному растягивая слова. — Похмелиться нечем?
— Откуда, Колян?! Полный голяк, — с тоской ответил Васька.
— А чё это к вам менты наезжали? Вроде, ханкой не торгуете, самопалом тоже?
— Да, это насчет того, как Сонька нас с квартирами опрокинула. Трясут ее, — довольным тоном сказал Василий, и даже потер руки. — Может, и квартиры наши вернут, а?
— Да, хрен ее тряхнешь, у ней знаешь какая крыша! — Многозначительно изрек Колян.
— Какая? — не понял тот.
— Красная. Менты же сами и крышуют. Так что ты сильно губы не раскатывай. Одни пообещают, а другие все прикроют.
К вечеру они исколесили полпоселка, но Петю Паршина так и не нашли. В четвертом часу они подъехали к кафе «Кахети». Держал его азербайджанец Али, а почему назвал «Кахети», он и сам объяснить не мог. Просто понравилось красивое имя.
Зуева они увидели сразу. Рослый мужчина лет сорока, он сидел в самом центре зала, и, покуривая, рассматривал большой экран телевизора, на котором извивалась в восточном танце девушки с оголенным пупком. Перед Валерием стояла бутылка водка, на тарелки лежали свиные ребрышки, остатки съеденного свиного шашлыка. Увидев коллег, Зуев оживился.
— О, а вы что тут у нас делаете? Своего участка мало, решили еще и мой прихватить? Могу совсем подарить.
— Да, тебя вот целый день ищем. Замерзли как собаки, — ответил Шаврин.
Зуев громко свистнул, махнул кому-то рукой, показал сначала один палец вниз, потом три вверх. И вскоре официантка принесла бутылку водки, большую чашку с пловом, по порции жареного треугольника из свинины, салат.
— Ого, хорошо тебя тут кормят. Бессрочный кредит? — спросил Демин.
— Уважают, — пояснил Зуев. — Тут бы без меня был полный беспредел. Их же так тут всех примерно поровну: азеров, хачиков, будулаев. А все тут пасутся, в «Кахети». Чуть слово в сторону — и на ножи. А я только свистну, и все — порядок.
— Так ты тут, оказывается, за вышибалу? — спросил Шаврин, жуя свой кусок мяса.
Зуев скривился.
— Да, как хочешь это назови, но если бы я тут не крутился — трупов бы тут было бы немеренно.
— Слушай, у тебя на участке есть люди, которых сюда свезла Сонька Зубаревская? — спросил Шаврин.
— Есть.
— Много?
Зуев сделал жест рукой над головой.
— Выше крыши, — пояснил он. — Она когда года два назад начала заниматься этой херней, я, сначала то, и не сильно на это реагировал. Ну, свозит алкашей, покупает у них квартиры. Все же добровольно, по закону не придерешься. А потом у них с Могильщиком пошла эта манера выкидывать их без паспортов. Бомжей мне тут плодить стала. Нахрен мне это надо!
— Ты что-нибудь с этим пытался сделать? — спросил Демин.
— Пытался. Составил несколько протоколов, отдал в управу, и все на этом потухло. Уперлись где-то там наверху, и все. Шварцман, я знаю, этим во втором отделе тоже занимался. Спросите его.
— Хорошо, спросим, — согласился Зудов. — Слушай, если попадется тебе такой Петя Паршин, со Строительной улицы, дом шесть, квартира сорок, звякни нам. Очень он нам нужен.
— Хорошо.
Зуев что-то чиркнул себе в записной книжке, и они расстались.
Вернувшись от соседей по улице, Колян долго шарил в комоде, нашел там старенький мобильник, поставил его на зарядку. Уже ночью, когда он, наконец-то подзарядился, Колян позвонил.
— Софья? Этот Колян. Какой, такой, с Шевченко, забыла уже. Сегодня к твоим кресникам менты приезжали, показания против тебя брали. Вот так, сестричка. Не спасибо, а пятихатка с тебя. Хорошо подвози, а потом и разговор будет.
Ночью Василий встал, чтобы покурить. В доме было душно, и он вышел на крыльцо. На душе было муторно, как обычно, с «паленки» болела голова. Докурив сигарету, он остался стоять на крыльце. Было тихо, и он услышал рядом, где-то совсем близко, какие-то шаги, потом странные звуки, что-то вроде плеска воды. Быстро определив, с какой стороны все это слышится, явно от огорода, Василий спустился с крыльца, и, стараясь не шуметь, прокрался к углу дома. Глаза его уже привыкли к темноте, и он увидел как темная, человеческая фигура идет к нему навстречу, мерно плеская на стены что-то из канистры. Гадать, чем именно поливают его дом, Василий не стал — в воздухе и так сильно пахло бензином.