Черный риэлтер
Шрифт:
ГЛАВА 13
Выслушав рассказ Шаврина о неудачных поисках Паршина, Астафьев отрицательно покачал головой.
— Не с того вы начали.
— Как это? А с чего начать? — спросил Колодников.
— Андрей, ты меня удивляешь. Что ты кинулся его искать? Петя Паршин официально числится покойником. Так вот, сейчас его надо вернуть к жизни. Прежде всего — взять за жабры Беленко, снять с него показания, как появилась на свет эта справка. Потом сними показания той соседки, всех, кто видел этого живого покойника после возвращения: с собутыльников, дворников,
— Нету его, он в отпуске. А ты прав. Что-то я совсем мышей не ловлю. Тогда тебе надо доехать до Шварцмана.
— До Черного? Зачем?
Шаврин пояснил, и уже через полчаса Астафьев входил в здание второго отделения милиции.
— Шварцман где у вас располагается? — спросил он в дежурной части.
— В восьмом кабинете. Он у себя.
Александр Иосифович Шварцман по кличке Черный, был самым нетипичным евреем, которого только знал Астафьев. Не очень высокий, широкоплечий, с мощным торсом, бритой наголо головой. Ничего еврейского не было и в лице Александра: нос прямой, без всяких этнических излишеств, уши не развешены по плечам, а прижаты к голове, даже голос не картавил. По своей внешности Шварцман больше походил на братка, чем на мента. И Юрий знал, что, в сущности, так все это и было. Восемь лет назад начальник уголовного розыска Георгий Косарев предложил этому крепкому парню, круто подвязанному с криминальными авторитетами: — Либо ты идешь в школу милиции, либо мы тебя сажаем в тюрьму.
Сидеть в тюрьме Шварцману не хотелось. Он, не очень желая, и не очень понимая, куда едет, отправился поступать, и не только поступил, но и кончил милицейское училище. В результате, братва потеряла очень авторитетного человека, а угро приобрело неплохого сыщика.
— О, Юрий Андреевич! Какими судьбами? — спросил хозяин кабинета, стискивая своими мощными клещами руку Юрия. Избыток здоровья сопровождался у Шварцмана излишком энтузиазма.
— Да, вот, наколку мне дали, что ты коллекционировал дела на Соньку Зубаревскую.
— Цветную тебе дали наколку, что дальше?
— Я объединяю все эпизоды на нее в одно дело.
— Слава Богу! Наконец-то!
Черный даже хлопнул в ладоши. После этого Александр открыл сейф и вытащил одну, не очень толстую папку.
— Вот, на, шесть эпизодов. Другому бы не дал, а тебе со всей душой. Она тебя не купит, это точно.
— А что, она многих купила? — спросил Юрий, листая дела.
— Кого покупала, кого приучала, были и такие. Сколько у тебя теперь эпизодов?
— С твоими двенадцать.
Шварцман присвистнул.
— Ну, может, хоть теперь ее прищучат. Я когда первые три завел, так Сапов меня сначала отшкурил по полной форме за самоуправство, а потом так загрузил работой, что мне уже не до Соньки было.
Юрий выслушал эту информацию с большим интересом. Майор Александр Сапов был начальником второго отделения милиции.
— А Сапову с этого что, капало что-то от Соньки?
— Ну, с месяц назад он переехал из двухкомнатной квартирки в трехкомнатную. Сонька ему сделала, или нет, я, честно скажу, не знаю. А врать не буду. А кто тебе подписал это распоряжение?
Юрий усмехнулся.
— Попов, о чем вскоре пожалел.
— Понятно! Ну, желаю удачи. Дело сложное, но удавить эту суку надо! Эх, и беспредельщица!
На выходе Юрий столкнулся с Саповым. Тот, при виде его, удивился, они поздоровались и, перекинувшись парой слов, разошлись. Сапов потом спросил дежурного: — Чего это начальник следственного отдела приезжал?
— Да, к Черному ему что-то надо было.
Сапов зашел в восьмой кабинет, и уже оттуда, как ошпаренный, побежал к себе. Через минуту он звонил Попову. Тот, выслушав доклад подчиненного, нахмурился, и попробовал дозвониться до кабинета Астафьева. Увы, того еще не было на месте. Тогда он дал задание секретарю.
— Как Астафьев появиться, пусть тут же подойдет ко мне.
Но тот появился в отделе только спустя два часа. За это время произошло одно действие, сильно отвлекшее Попова от разговора с Юрием. Зазвонил телефон, и голос главврача горбольницы сообщил: — Владимир Александрович? Это Пухов. К нам только что со «скорой» поступила ваша мать, Лидия Андреевна.
— Мама?! — Попов вскочил со стула. — Что с ней?
— Да, ее доставили с улицы, упала на рынке, потеряла сознание. Похоже на обширный инсульт. Да, вам бы лучше подъехать, посмотреть самому.
Так что, когда Астафьев подъехал к зданию ГОВД, машина Попова уже неслась в сторону горбольницы.
Секретарша у Попова работала хорошо, так что, естественно, известила Астафьева о том, что его хотел видеть Попов, и о том, что его отвлекло от этого рандеву. Юрий уже подходил к зданию, где размещался следственный отдел, когда зазвучало равелевское Болеро его мобильника. Звонил Цымбалюк.
— Юрий Андреевич, вы скоро будет в наших краях?
— Если никого не встречу в коридоре, то через минуту.
— Это хорошо, а то тут пришел один интересный посетитель.
— Кто?
Цымбалюк приглушил голос.
— Зубаревская. Я ее провел в свой кабинет, развлекаю разговорами.
Юрий присвистнул.
— Спасибо, что позвонил.
В его планы не входило встречаться с Сонькой до определенной поры. Он рассчитывал провести ее допрос и сразу арестовать цыганку, причем вместе с Могильщиком. А она тут пришла сама. Не вовремя!
Еще больший шок он испытал, войдя в кабинет Цымбалюка. Он видел фотографию Зубаревской в виде ксерокопии учетной карточки паспортного стола. Но это была ксерокопия, делающая девушку бабушкой, а подростка — стариком со взглядом убийцы. Сейчас перед ним сидела совершенно другая Сонька. Удивились бы и те, кто видел ее в барачных трущобах, посещающий очередной бомжатник. Традиционная кожаная куртка и джинсы были отправлены в отставку. Сегодня на Зубаревской была роскошная шуба из чернобурки, сама она была без головного убора. Сонька, закинув ногу на ногу, курила, и слушала какой-то треп Цымбалюка.
— О, а вот и мой начальник. Юрий Андреевич, к вам вот дама. Юрий Андреевич, мне на флюорографию надо. Медсестра наша уже задолбала меня.
— А что, ты давно не облучался? — спросил Юрий, думая совсем о другом.
— Да, лет пять.
— Ну-ну, иди, схвати свою дозу радиации. Пойдемте ко мне, — предложил Юрий Зубаревской.
Он открыл свой кабинет, разделся, подошел к стоящему в углу чайнику, налил себе стакан теплой воды, бросил туда лимончик. И только после этого сел за стол. Зубаревская так же сняла свою шубу, повесила ее на вешалку, затем села на стул, но перед этим поставила его на середину комнаты, словно стараясь продемонстрировать себя полностью. Перед визитом она явно посетила парикмахера, а красное платье с оголенными плечами выставляла на свет не только эту часть тела, но и ноги почти до самого "не балуй". И на груди, как раз по центру — большая брошка в виде сердца из полированного золота. И ноги и плечи стоили того, чтобы их оголять. Но, самое большое изменение произошло в самом характере Софьи. Исчезла злая и вечно озабоченная бизнес-леди. Перед Астафьевым сидела молодая, не связанная ни какими проблемами очень красивая женщина.