Черный ростовщик
Шрифт:
— Эмоции, дон Себастьян, эмоции, — усмехнулся де Синье. — Не следовало давать им волю. Хотя… С моей стороны, конечно, не стоит вас за это укорять. В конце концов, вы обещали избавить меня от петли — и вот я стою здесь, а не вишу там. Ну а вы, как я вижу, нашли свою спутницу. Каждый получил, что хотел. Так что, полагаю, этот вопрос мы можем считать исчерпанным и сразу перейдем к следующему…
Он сделал паузу, как будто ожидал наводящего вопроса, но никто ему не подыграл.
— Хм… Хорошо, — кивнул де Синье. — Тогда —
— Падре, кошелек, — торопливо прошипела Диана.
Эспада сделал полшага влево, закрывая девушку от взгляда француза, и нарочито медленно вытянул из ножен шпагу.
— Вы все здесь умрете! — донеслось сверху.
Все дружно задрали головы. Над этой площадкой, варах в пяти выше, был еще один выступ. На этот раз не рукотворный, а исключительно природный. Часть скалы откололась, но не упала. Только накренилась чуть вперед и так застыла. Две извилистые трещины по бокам отмечали места, где камень еще держался. В самом центре выступа стояла Миранда.
Блондинка не сильно изменилась с момента их последней встречи. Только платье сменила. В этот раз оно было темно-золотистое. Приветливая маска привычно застыла на лице, но за ней проглядывалась такая злоба, что дону Себастьяну стало слегка не по себе. На плече девушки висело некое подобие сумки, образованной свернутой рыболовной сетью, но вместо рыбы в ней запутались гранаты. Много гранат. Обычно солдат брал с собой всего три-четыре штуки, и этого оказывалось достаточно, чтобы разорвать всех во вражеском окопе на мелкие, нашпигованные металлом кусочки. У Миранды их было больше дюжины. Девушка правой рукой придерживала смертоносный груз, а левой опиралась на стену.
— Привет, Миранда! — крикнул Эспада. — Неужели ты тоже связалась с этим проходимцем?
Он кивнул в сторону Брамса, но тот так сжался, что жест больше указывал на каменную статую.
— Нет!!!
Крик Миранды эхом прокатился по подземелью. Летучие мыши, и без того встревоженные вторжением, с диким писком заметались по воздуху. Дону Себастьяну показалось, что трещины по краям верхнего выступа стазу стали больше. Он хотел сказать об этом девушке, но не успел.
— Миранда?! — удивленно прохрипел ростовщик. — Нет. Ведь ты же умерла.
— А я вернулась, — насмешливо заявила Миранда. — За тобой, убийца.
— Я… Нет, это не я! Это все они!
Брамс указал рукой на индейцев. Те никак не отреагировали, а де Синье поморщился. Миранда криво усмехнулась, не сводя с ростовщика взгляда.
— Ну, конечно, все сделали они. Ты только говорил им, что делать. — Глаза девушки дико блеснули. — Тебе мало было разорить нашу семью. Ты велел своим обезьянам убить всех! И они убили! Всех, кроме меня! А теперь я убью всех, кто служит этому дьяволу! И его самого тоже! Теперь-то я знаю, где он прятался все это время!
— Ну-ну, стоит ли так горячиться? — сказал де Синье. — Слезайте оттуда, и мы все спокойно обсудим. — Он повернулся к индейцам и добавил: — Помогите даме спуститься!
Двое индейцев тотчас шагнули к стене. Та была сплошь покрыта трещинами, и ловкому человеку не составляло труда по ней взобраться. Миранда резко вскинула вперед левую руку. На запястье, на тонкой бечевке, болтался золотой диск. Веревочка, похоже, была новой, но вот амулет — в этом Эспада мог поклясться — тот же самый. Индейцы остановились.
— В чем дело, болваны? — прикрикнул на них де Синье. — Живо наверх.
Те даже не шелохнулись. Француз перевел взгляд на остальных своих спутников. Высокий индеец с двумя перьями над правым ухом один за всех отрицательно покачал головой. Де Синье взглянул на потрескавшуюся стену, прикидывая, сумеет ли он по ней влезть, и предпочел вступить в переговоры.
— Хорошо, оставайтесь там. Мы ведь и отсюда можем договориться…
— Нет!
— Мадемуазель, — развел руками де Синье. — Послушайте, я вас совсем не знаю и уверен, что вы меня — тоже…
— Ты служишь этому дьяволу! — резко бросила Миранда. — И тоже должен умереть!
— А мы… — начал было Эспада, но блондинка перебила и его:
— И ты тоже! Я видела у тебя амулет!
— А я вижу его у тебя, но это не значит…
— Каждый, взявший его золото, становится его слугой!
— Не каждый! Я отдаю свой долг, — громко провозгласила Диана и раньше, чем кто-то успел сказать хоть слово, бросила кошелек на каменную плиту. После чего добавила: — При свидетелях. Можете пересчитать деньги.
Брамс побледнел. Под пристальным взглядом Дианы он протянул дрожащую руку к кошельку, но не схватил его, а, наоборот, попытался оттолкнуть. Кошелек не сдвинулся и на толщину волоса, будто прирос к камню.
— Мой договор, пожалуйста, — твердо сказала Диана.
— Нет!!! — Брамс завопил так, что превзошел даже звонкий голос Миранды. — Убейте ее! Убейте! Убейте! Всех убейте!
Эспада поднял шпагу, но отчаянный призыв ростовщика не нашел отклика даже у жаждавшей крови Миранды. Индейцы не сдвинулись с места. Их лица были абсолютно непроницаемы: ни гнева, ни презрения, ни каких-либо иных чувств. Словно это они, а не их дьявол, были тут каменными статуями. Де Синье только усмехнулся.
— Ну-ну-ну, Брамс, — покачал головой француз. — Как же ты кровожаден. А ведь в нашем деле надо вначале оформить душу на старину Миктлантекутли и только потом изымать ее из тела.
— В нашем… — прошептал Брамс.
— Именно так, — кивнул де Синье. — Ты, приятель, перестал пользоваться его доверием. Деньги потерял, девчонку вот упустил, сам удрать нацелился. Так дела не делаются. Придется тебя сменить. Хозяин согласен.
— Нет!
Брамс отпрянул по плите почти к самой статуе. Отпрянул бы и дальше, но там его поймала за плечо Диана.