Черный рыцарь Артур Ярош. Книга 3. Защитник униженных
Шрифт:
Однажды я вместе с Сесилем веселился в одном, маленьком артистическом обществе, с которым он же познакомил меня. Там я встретил женщину, при первом взгляде на которую я почему-то вспомнил сказанные мне Сесилем год тому назад слова.
Ослепительная красота этой женщины поразила меня с первого мига.
Ее звали Леди Арабеллой, фамилии я не хочу называть. Она была художница, но она не имела надобности работать кистью, ибо она была богатой вдовой какого-то лондонского купца, с которым она недолго жила.
После смерти своего мужа, громадное состояние
В артистических кругах ее звали, «рыжей леди», благодаря ее пышным золотистым волосам.
Само собою, разумеется, что у этой богатой красавицы не было недостатка в поклонниках и обожателях, между которыми первое место занимал мой друг Сесиль.
– Не правда ли она восхитительно прекрасна? – шепотом спросил он меня после того, как он познакомил меня с этой молодой вдовой. – Знаешь ли, такая очаровательная женщина слишком хороша для этого кружка. Посмотри только Ричард на эти испитые, почти отупевшие лица окружающих ее артистов. Но с ней нечего не поделаешь, она увлекается искусством и думает, будто она служит ему тем, что она вращается в этом артистическом обществе.
Рыжая леди, действительно воодушевляла своим весельем этот маленький кружок. Она смеялась так мило, что все, должны были вторить ее смеху, глядя на нее. Когда она танцевала, всякий заражался ее живостью, и, казалось, он готов был пуститься вслед за ней в пляс.
О, она знала лучше всякой другой женщины, как вскружить головы мужчинам! Она прибегала к простому, но верному средству, – к равнодушию. Мне казалось, будто она вовсе не обращала на меня внимания, хотя я, уже в первые часы нашего знакомства, жадно искал взора ее смеющихся серых глаз.
Да, Леди Арабелла, так щедро расточавшая милые нежные взгляды была слишком скупа, по отношению ко мне, и я терзался мыслью, что эта красавица вовсе не замечает меня.
Какого-то сидевшего возле нее полупьяного артиста она называла милым Шарлем, моему другу Сесилю эта прекрасная сирена, то и дело, бросала полные любви взгляды.
Поздно, когда общее веселье стало разнузданнее и распущеннее, эта красавица танцевала на столе, выставляя напоказ свои красиво оформленные ножки, но меня она за все это время не удостоила, ни одним взглядом.
Скоро начались общие танцы, и рыжая леди кружилась в бешеном вихре, переходя из объятий одного кавалера к другому. Больше всего она танцевала с моим другом Сесилем.
Я же сидел, забившись в угол, жадно пожирая глазами ее пышные волосы, которые распустились, теперь покрывая ее словно пурпурной мантией, и восхищаясь ее разгоревшимися глазами, в которых ясно отражалась жажда любви и страсть.
Когда я в эту ночь возвращался домой под руку с Сесилем, я походил на пьяного.
Я не слышал слов, с которыми он обращался ко мне, я думал только о той, красота которой вдруг открыла предо мной новый, ненужный мне до сих пор мир любви, страсти и желаний.
Три дня спустя, я опять встретился с этой красавицей в том же ресторане, в котором это маленькое общество артистов два раза в неделю собиралось вечером. Я поздоровался с ней и протянул ей руку, причем мне показалось, что она даже не взглянула на меня. Я даже и обиделся.
О, как завидовал я тогда Сесилю, к которому, очевидно, она благоволила больше всего! И не удивительно, ибо могло ли быть иначе?
Блестящий офицер, сын одного из знатнейших лордов Англии, прекрасный молодой Сесиль легко побеждал сердца женщин, и недаром друзья в шутку назвали его Сесилем – завоевателем. Да, я уже привык к мысли о том, что Сесиль имел надо мною неоспоримое превосходство в глазах женщин, но на этот раз мне это показалось обидным и даже постыдным для себя.
Еще более огорчил меня подслушанный мною разговор рыжей Леди с Сесилем.
– Отчего ты так долго не приходишь ко мне, Сесиль? – спросила она, мило надув губки.
– Прекрасная леди, мне кажется, будто ты интересуешься одним только Шарлем, – шутливо ответил мой друг, и я заметил при этом, что это был сделанный шутливый тон, и я понял, что Сесиль до безумия любил эту рыжую красавицу.
– Помилуй, как можешь ты говорить что-либо подобное! – возразила она. – Правда, он гениальный художник, но не годится в вечные любовники! Приходи же завтра вечером к чаю!
– Твоя воля для меня закон, Арабелла я охотно приду!
Итак, всякая надежда потеряна для меня! Или может быть, Арабелла принадлежала к тем женщинам, которые меняют своих любовников как перчатки.
Во время ужина я сидел напротив Арабеллы, чему я был обязан Сесилю, посадившему меня возле себя. Он же сидел на краю стола по правую руку Арабеллы.
Я проклинал свою судьбу, столкнувшую меня с этой женщиной. Ибо в продолжение всего ужина она болтала с моим другом, который чувствовал себя на седьмом небе от избытка, выпавшего на его долю блаженства. Я был рад, когда ужин, наконец, кончился и музыка заиграла.
Арабелла настолько повеселела, что она вдруг запела какую-то испанскую мелодию, причем я прекрасно видел какие страстные взгляды, она бросала на Сесиля. А затем начались танцы. Я едва не задыхался от зависти, от какой-то жгучей жажды страсти.
Ах, в этот вечер, я не раз спрашивал себя, не было бы, лучше, если бы я совсем порвал с этой жизнью и повернулся спиной к этому обществу.
Таким образом, мои муки разом прекратились бы. Но это были напрасные попытки, какая-то неведомая сила влекла меня к этой красавице, кружившейся в объятиях Сесиля, словно легкая воздушная фея.
Я не сводил глаз с этого ангела красоты. Из своего угла я следил за каждым ее движением, за каждым взглядом ее блестевших и смеявшихся глаз.
Наконец начали расходиться, и я не хотел покинуть залу, не простившись с Арабеллой.
Я подошел к ней и протянул ей руку. Возле нее никого не было теперь, ибо Сесиль ушел в гардеробную за ее шляпой и пальто.
Вдруг я весь задрожал, мне показалось, будто она крепко пожала мою руку, и я ясно слушал ее шепотом произнесенные слова:
– До свидания, милорд!