Черный саквояж

Булычев Кир

Наконец культурная часть парка кончилась, и началось то место, где положено отдыхать.

Мы бежали в гору. Нам уже никто не встречался. Сумерки набирали силу, и все вокруг синело, серело и теряло краски.

И тут я увидел впереди фигуру. В голубом платье. Фигура стояла очень странно – уткнувшись лицом в ствол старого дуба. Плечи ее тряслись.

Мы бежали как раз к ней, а казалось, будто это она к нам приближается, как в кино, когда камера наезжает на героиню.

Фигура мне была очень знакома, и в этом была неправильность.

Почему мне должна быть знакома фигура в Нескучном саду, в холодную вечернюю погоду, когда вот-вот пойдет дождь?

Фигура была так занята своими переживаниями, что не обратила на нас никакого внимания. Зато обратил на нее внимание Руслан. Он вдруг остановился так резко, будто налетел на стенку, и я чуть было не кувырнулся через него.

Хвост Руслана поднялся и совершил два неуверенных взмаха, как флажок в руке сигнальщика.

И потом он взвизгнул, словно перед ним поставили блюдо с костями, и бросился к фигурке в голубом платье со всех ног, забыв о следах и своем долге перед человечеством. Но уже в следующую минуту я его понял.

Уткнувшись носом в дерево и рыдая, стояла моя собственная старшая сестра Настасья.

Только Сорокалет ничего не понял, а крикнул мне сзади:

– Это не он!

Я отлично знал, что это не он, но очень испугался за Артема.

При их безумной любви Настасья без Артема никуда ни шагу. И если Артема нет, а Настасья рыдает, значит, случилось что-то ужасное. Вернее всего, на них напали хулиганы и убили Артема.

Поэтому я и закричал:

– Что с Артемом?

Настасья сначала узнала Руслана, потому что он встал на задние лапы и старался лизнуть ее в щеку, а только потом уже поняла, что по другую сторону поводка стою я.

– Вы чего? – спросила она, размазывая слезы. И мне показалось, что она очень рада нас видеть. – Вы меня искали?

– Нет, – сказал я. – Мы тебя случайно увидели. Ты чего ревешь?

– Глупо все, – сказала Настасья. – Вот и реву.

– Простите, – сказал Сорокалет. – Может быть, ваша знакомая нас отпустит? У нас неотложное дело. Каждая минута на счету.

– Это моя сестра, а не знакомая, – сказал я. – А где Артем?

– Что ты ко мне привязался со своим Артемом? – искренне удивилась Настасья. – Я его и знать не хочу.

– Кого? – Тут я даже забыл о своих делах. Такое заявление в устах моей сестры было совершенно невероятно. – Артема знать не хочешь? С ним в самом деле ничего не случилось?

– Если и случилось, мне все равно.

– Настасья, – сказал я, – опомнись. Наверно, он тебя обидел? Но это недоразумение. Он тебя обожает. Я это точно знаю.

– Чепуха какая-то, – сказала Настасья.

– А тогда чего ревешь?

– Грустно. И страшно немного. Зачем только я сюда пошла?

– Ты, наверно, с Артемом гуляла, да?

– И очень жалею, – сказала Настасья. – А может, и хорошо, что все кончилось?

– Слушай, не сходи с ума, – сказал я. – Конечно, любовь – это твое личное дело

и мне ваш роман даже немного надоел, но не бывает же, чтобы утром человек сгорал от любви, а вечером от нее начисто отказался.

– А я утром сгорала от любви? – Настасья даже улыбнулась. Печально, будто и в самом деле старалась вспомнить, было это или нет. В сумерках казалось, что ее зубы светятся.

Она пожала плечами.

– Хорошо, что вы с Русланом пришли. А то неизвестно, как отсюда выбираться.

– Что произошло? – потребовал я. – Отвечай немедленно.

– Ничего не произошло. Мы гуляли. Сидели на лавочке, говорили.

– О чем?

– Не помню. О всякой чепухе. Даже жениться собирались. А потом он мне говорит, что ему домой пора. Что ему скучно со мной.

– Артем? Так сказал?

– А чего удивительного? Я была с ним совершенно согласна. Смотрю и думаю – и зачем мне тратить время на этого акселерата? Надо учиться, думать о будущем.

– А потом?

– Потом он ушел. Я посидела еще и решила домой идти. А потом вдруг стало страшно одной. И зло взяло на этого Артема. Вот я и заплакала. И ничем он меня не обижал. И хорошо, что он сказал мне, что не любит меня. Я то же самое хотела сказать.

– Девушка, – вдруг спросил Сорокалет, – а это далеко отсюда было?

Настасья только сейчас его заметила. Но она была так подавлена, что даже не удивилась.

– Метров сто отсюда, не больше. Мы на лавочке сидели, над рекой.

– А кто-нибудь к вам подходил? – спросил Сорокалет.

– Не знаю, мы целовались... – И Настасья вдруг осеклась, будто сама удивилась своему ответу. – Целовались... Странно, зачем? Там проходил один человек. Я даже застеснялась. Он остановился рядом...

Тут я понял, куда клонит Сорокалет, и спросил раньше, чем он успел задать этот вопрос:

– У него был черный саквояж?

– Саквояж? Не знаю. Какой-то чемодан был. Или портфель. Он еще открыл его...

– Руслан! – приказал я. – Оставайся здесь и береги Настасью. Чтобы от нее ни шагу!

И я побежал вперед. Потому что Сорокалет побежал первым и я не хотел оставлять его одного.

6

Шагов через сто мы выбежали на небольшую площадку над рекой. Там стояла скамейка. Пустая. И никого рядом.

Но уйти они далеко не могли.

Сорокалет крутил головой, как будто разыскивал следы. Конечно, я поступил неправильно. Надо было взять Руслана с собой. Настасью и Руслана.

Сорокалет нагнулся и поднял с травы что-то светлое.

Я подбежал к нему.

Сорокалет держал в руке толстую пачку сторублевок. Я оглянулся. Как грибник, который увидел, что его товарищ нашел великолепный гриб и смотрит, нет ли других по соседству. Еще одна пачка лежала в кустах.

– Все ясно, – сказал Сорокалет. – Он выкидывал их, чтобы добраться до приборов. Ему захотелось отнять у них чувства.