Черный сорокопут. Дьявольский микроб
Шрифт:
— Фейрфилд? — тупо пробормотал краснолицый. — Значит, акулы ни при чем. А нам…
— Вам что — нужно вычертить схему убийства? — Мои манеры оставляли желать лучшего, но и их шоковое состояние требовало шокового же воздействия. — Он хорошо знал Визерспуна, как и все археологи–любители, часто наносил ему визиты, видимо, на лодке. Последний визит оказался лишним. К последнему визиту убийца Визерспуна выступил в роли покойного профессора. Этот проходимец мог обмануть случайного посетителя. Но не Фейрфилда. И Фейрфилду пришлось умереть. Акулы — удобная мотивировка. Не оставляют следов, избавляют от необходимости искать тело.
— Но что все это означает? — Голос
— Прошу дать мне еще минуту, — утомленно попросил я. — Меня потрясла встреча с вами не меньше, чем вас — известие о ваших женах. Полагаю, вы сейчас в безопасности. Ракетная база тоже. А вот женщинам, по–моему, грозит смертельная опасность. Люди, противостоящие нам, беспощадны и рационалистичны. Гуманность для них пустой звук. Один неверный шаг — и вы Никогда больше не увидите своих жен. Дайте–ка мне подумать.
Они пошли одеваться. А я напряженно думал. Напряженно, но не конструктивно. Я думал о старой лисе — Полковнике Рейне, причем думал без особой симпатии.
Сама профессия за двадцать лет приучила его: правая рука не должна ведать, что делает левая. Но вот что поразительно: он отлично представлял себе мой характер, ибо таковой все же наличествовал.
Я даже не спросил у ученых, по газетным ли объявлениям они собрались здесь. А как же еще? Подобрали их, конечно, задолго до публикации. Объявления понадобились лишь для маскировки: чтоб их отъезд за границу не вызывал лишних вопросов. А жены нужны были для того, чтоб обосновать длительное отсутствие. Поскольку речь шла о государственном проекте, Рейн обо всем знал, более того, регулировал закулисный механизм операции. Я клеймил себя за доверчивость, с какой проглотил полковничью наживку. Клеймил его изворотливый ум.
Но Рейн был вынужден затеять игру с моим участием. Ибо он каким–то образом узнал, что жены ученых, отбывших на остров Вардю, исчезли, что их больше нет в Австралии. И он пришел к выводу: их взяли заложниками. Зачем? Он сообразил зачем, придя, вероятно, к тем же выводам, что и я.
Скорее всего, он не подозревал, что они находятся на Вардю. Ведь он сам вместе с покойным Визерспуном обеспечил острову крышу археологического заповедника. Имели здесь место открытия или нет — сие никакой роли не играло. Старика Визерспуна и его сподвижников предварительно изучили вдоль и поперек. Заподозрить их в измене — эта фантастическая идея не могла прийти Рейну в голову. Так что искать жен на Вардю Рейн не собирался. Где угодно, только не на Вардю.
Вот он и подкинул мне идею, будто охотится за пропавшими учеными. В действительности же хотел обнаружить с помощью Мэри Гопман пропавших жен. Как Очень просто: ее схватят, как прежде схватили тех. дальше ставка на меня. Либо я, либо мы вдвоем переломим ход событий. Он понимал: если открыть мне все карты, я ни за что не пойду на эту авантюру. Бросить женщину на растерзание волкам — это не в моих правилах. Так что, согласно его схеме, не Мэри служил приправой ко мне, а я — гарниром к Мэри. Не зря он упирал на то, что Мэри опытней меня, что, вероятнее всего, она будет присматривать за мной, никак не наоборот; я тогда почувствовал себя мужским вариантом Дюймовочки. Любопытно, дошла ли до Мэри пикантность ситуации.
В этот миг на сцену вышла Мэри. Она расчесала волосы, напялила на себя брюки и блузу–безрукавку, которые местами и временами соприкасались с телом ровно настолько, чтоб подчеркнуть: у этих одежек другой владелец. Она улыбнулась мне, я ответил ей улыбкой, улыбкой искусственной: я ведь начал подозревать, что и Мэри раскусила замыслы полковника Рейна. Быть может, они оба видели во мне удачливого дилетанта, а их ремесло дилетантов отвергало, даже удачливых. Раз она обманывала меня на деловой ниве, то могла обмануть и в любой другой сфере. Эта мысль обдавала щемящей тоской. Но лицо ее обратилось ко мне с выражением, какого я только и ждал от девушек, особенно таких, как Мэри. Нет, она меня не обманывает! На пару секунд я утвердился в этом мнении, именно столько времени мне потребовалось, чтоб вспомнить: она долгие пять лет сохраняла свою шкуру на опаснейшей профессиональной стезе в мире как раз благодаря искусству обмана.
Я приготовился задавать ей наводящие вопросы, но тут ко мне подошел доктор Харгривс. Остальные потянулись за ним, кто в чем. На лицах испуг. Крайний испуг.
— Мы поговорили и удостоверились: наши жены — пленницы, их жизнь в опасности, — начал Харгривс без предисловий. — Это главное. Что ты предлагаешь? Как нам действовать? — Он старался держать себя в руках, но сжатые губы, напрягшиеся сухожилия стиснутых кулаков выдавали его с поличным.
— Черт побери! — Старый мясник вновь обрел оптимистический цвет лица. — Мы их спасем! Вот как мы должны действовать!
— Разумеется, мы их спасем! — согласился я. — Вопрос только как?
— Ну…
— Послушайте, дружище, сдается, вы не очень разобрались в обстановке. Позвольте вас просветить. У нас имеется три возможности. Первая позволить китайцам выйти из туннеля, ловким маневром прорваться вовнутрь, освободить ваших жен… Что же дальше? Банде Хьюэлла будут развязаны руки. При всем моем уважении к флоту, скажу: моряки против этих убийц — все равно что цыплята против волков. Перерезав цыплят, они заметят наше отсутствие и покончат с нами и с вашими женами. С последними, возможно, не сразу. Второй вариант — мы блокируем туннель. Не выпускаем их оттуда в течение часа. Потому что за час они приволокут женщин, используя их в дальнейшем двояко: либо в качестве прикрытия, либо как средство шантажа — пистолет к виску, и попробуй мы только не сложить оружие…
Я помолчал, чтоб сказанное до них дошло. Напряженные лица показывали: дошло. Эти люди смотрели на меня так, словно я им очень–очень не нравился. Думаю, им не нравилось то, что я им постоянно преподношу.
— А третий вариант? — торопил меня Харгривс.
— Третий… — Я неловко поднялся, покосился на Андерсона. — Третий единственно целесообразный. Как только они выбираются на поверхность, как только начинают прорубать выход, вооруженная группа в три–четыре человека с ломами и кирками огибает остров на лодке, высаживается на сушу и вызволяет пленниц, прежде чем Визерспун с Хьюэллом спохватятся, осознав, какой это эффективный инструмент давления на нас. Надеюсь, в наши дни флот обходится без весел и парусов. Моторка домчит нас туда за пятнадцать минут.
— Без сомнений, — печально заметил Андерсон. Наступила неловкая тишина, потом он нехотя пояснил: — Дело в том, мистер Бентолл, что у нас нет лодок.
— Повторите!
— У нас нет лодок. Даже простых шлюпок. О чем я весьма сожалею.
— Послушайте–ка, — сказал я мрачно. — Знаю, флотский бюджет в последнее время сильно урезан. И все же, как флот может функционировать без…
— У нас есть лодки, — прервал меня Андерсон. — Четыре штуки на легком крейсере «Неккар», который не отлучался из лагуны целых три месяца. Два дня назад «Неккар» ушел. Под командованием контр–адмирала Гаррисона, осуществляющего общее руководство, и доктора Дэвиса, ведающего проектом «Черный сорокопут». Работа над…