Чёрный столб
Шрифт:
Автоматика работала безотказно, не требовала вмешательства людей. Кравцов поглядел на синюю океанскую равнину, мягко освещенную утренним солнцем. Первое время у него дух захватывало от этой величественной картины. Теперь океан вызывал у него только скуку, больше ничего.
"Двадцать семь дней до конца вахты", - подумал он и поскреб бородку под левым ухом - новая, благоприобретенная привычка.
Кравцов прошел к центру плота, где возвышалась стопятидесятиметровая буровая вышка, посмотрел на ленту в окошке самописца. Взгляд его стал внимательным: за минувший день слабина талевого каната
Уилл плескался в "бассейне" - небольшом участке океана, огороженном противоакульей сеткой. Ровно в четверть восьмого он вылезет из лифта, отфыркается и скажет: "Сегодня очень теплая вода". В сухопаром теле Уилла сидела точная часовая пружина, заведенная раз навсегда.
Кравцов положил в кашу масло, посолил ее, заварил чай и вышел из камбуза в тот самый момент, когда Уилл поднялся на палубу. Кравцов вяло отсалютовал ему рукой, Уилл кивнул, стянул с головы белую резиновую шапочку, согнал ладонями воду с загорелого тела и сказал:
– Сегодня очень теплая вода.
– Кто бы мог подумать, - буркнул Кравцов.
Они завтракали под навесом. Уилл словно бы и не заметил гречневой каши. Он надрезал булку, зарядил ее толстым ломтем ветчины и налил себе в стакан чаю и рома.
– Напрасно вы не едите кашу, - сказал Кравцов.
– Спасибо. В другой раз, - спокойно ответил Уилл.
– Как вы спали?
– Плохо. Меня мучили кошмары.
– Не читайте на ночь журналов на испанском.
– Лучше заниматься испанским, чем лепить из пластилина отвратительных гномов.
– Да, - сказал Уилл, отхлебывая чай с ромом.
– Мне пока не удается вылепить вас. Может быть, потому, что я не совсем ясно представляю себе вашу духовную сущность.
– Духовная сущность?
– Кравцов, ухмыльнувшись, посмотрел на короткий седоватый ежик Уилла.
– Хотите, расскажу сказку? Заяц спросил у оленя: "Зачем ты носишь на голове такую тяжесть?" - "Как зачем?
– отвечает олень.
– Для красоты, конечно. Терпеть не могу тех, кто ходит с пустой головой". Заяц обиделся и говорит: "Зато у меня богатый внутренний мир".
– Теперь я расскажу, - сказал Уилл, окутываясь дымом.
– Один ирландец попал в лапы к медведю. "Вы хотите меня съесть?" - спросил он. Медведь сказал: "Да, я вас съем". Ирландец говорит: "Но как вы будете есть меня без вилки?" Медведь был очень самолюбив, не хотел признаться, что не знает, что такое вилка. Думал, думал и говорит: "Да, вы правы". И отпустил ирландца.
– Это все?
– Да, это все.
Кравцов хмыкнул.
– Слабина каната - пятнадцать миллиметров, - сказал он, помолчав.
Уилл выколотил пепел из трубки и сплюнул в ящик с песком.
– Полезем вниз, парень.
– С этими словами он встал и неторопливо направился к вышке.
Кравцов поплелся за ним, глядя на его крепкие волосатые ноги и аккуратную складку на светло-зеленых шортах.
Они отвалили тяжелую крышку люка в палубе и спустились под пол буровой вышки. Здесь было темно и душно. Кравцов включил свет.
Перед ними был верхний край обсадной колонны, увенчанный набором превентеров [мощная задвижка для герметизации всякой скважины или кольцевого пространства между бурильными и обсадными трубами на случай выброса подземных газов], сквозь которые уходила вверх бурильная труба.
Уилл постоял в раздумье, потом залез на верхний фланец, вытащил линейку и замерил расстояние до подроторных брусьев.
– Ну, что вы обнаружили?
– спросил Кравцов.
Уилл спрыгнул вниз, снова осмотрел превентеры, забормотал себе под нос:
На питерхедском берегу
В засаде Мак-Дугал.
Шесть дюймов стали в грудь врагу
Отмерит мой кинжал...
– Ну и что?
– Кравцов начал терять терпение.
– А то, что я сам устанавливал эти превентеры шесть лет назад. И будь я проклят, если обсадная колонна не поднялась на добрых шесть дюймов!
– Вы твердо помните, как было, Уилл?
Уилл промолчал. Он не отвечал на такие вопросы.
2
Шесть лет назад по решению очередного МГГ - Международного геофизического года - здесь, в океанской впадине, было начато бурение сверхглубокой скважины для изучения состава Земли. Все страны-участницы внесли свой вклад в сооружение плавучего основания. Четыре бригады бурильщиков, отобранных международной комиссией, обосновались на плоту. Все они были опытными морскими нефтяниками, но бурить на глубину пятьдесят километров приходилось впервые. Правда, океанская впадина экономила свыше десяти километров, но и сорок километров - не шутка.
Буровому инструменту впервые предстояло войти в подкорковую оболочку Земли - загадочную мантию. Здесь, под океанским дном, слой Мохоровичича зона изменения свойств - ближе всего подходил к поверхности планеты.
Для проходки скважины были применены новейшие достижения мировой техники. Металлические обсадные трубы из особо прочного сплава не опускались до забоя; они проходили сквозь толщу океанской воды и углублялись в донный грунт всего на несколько километров. Дальше стенки скважины не укреплялись металлом: термоплазменный способ бурения, сжигавший породу до газообразного состояния, одновременно оплавлял стенки и делал их прочными, герметичными, предохраняя от обвалов и наглухо перекрывая встречные водоносные пласты.
Сквозь этот колодец уходили в неизведанную глубину бурильные трубы. Они не соединялись, как обычно, резьбовыми замками. Высокочастотный сварочный автомат сваривал их между собой почти мгновенно во время спуска колонны. А при подъеме трубы разрезались на стыках автоматическим плазменным резаком.
Если бы вся скважина бурилась термоплазменным способом, то проходка была бы закончена сравнительно быстро, "с одного захода". Но целью было не само бурение, а последовательное взятие образцов породы из всех встреченных пластов. Поэтому приходилось то и дело переходить на старинное вращательное бурение с промывкой забоя утяжеленным глинистым раствором: только медлительное колонковое долото могло выгрызть алмазными зубами керн - образец породы в неискаженном природном состоянии, с ясно различимым углом падения пласта, с сохранением естественной пористости, насыщения и множеством других важных для геологов показателей.