Черный свет (сборник)
Шрифт:
— Красавцы… — поморщился Миро.
— Да уж… таким молоточком он что хочешь пробьет.
— Вот то-то и оно — они очень опасны для Шарика.
— Да и для нас — ведь бивень у них клиновидный.
— Все равно соскользнет с призмочек нашей машины.
— Это если удачно попадет. А неудачно, в развилку призм, — может причинить немало хлопот.
Звери на экране остановились и долго принюхивались и присматривались. Потом вдруг, как по команде, сорвались с места и стремительно понеслись куда-то в сторону. Теперь казалось, что они летят
— Учуяли, проклятые! — поморщился Квач.
— Кого учуяли? — осведомился Миро.
— А вот тех… остатки крылатых. Но несутся-то как! Вот это скорость!..
— Да уж, с ними лучше не встречаться.
— Мне кажется, что это родные братья летающих ящеров. Они только отяжелели и разучились летать.
— Возможно… Очень возможно. Вообще, вам не кажется, что фауна этой планеты слишком бедна? Мы уже полсуток сидим на одном месте, а обнаружили только два вида ящеров и следы каких-то неизвестных травоядных животных. Ни птиц, ни пресмыкающихся — никого. Я что-то даже насекомых не вижу. Чем это объяснить?
— Стоит только посмотреть на окружающее, и все станет понятным, — не оборачиваясь, бросил Тэн.
— Ты думаешь, что однообразие планеты привело к однообразию и ее животного мира?
— Конечно! К чему приспосабливаться этому самому животному миру? Здесь ведь все однообразно — степь, с совершенно определенным набором трав, и два океана. В степи примерно везде одинаковый климат. Ни гор, ни снегов, ни пустынь. С чем бороться? С какими условиями? К чему приспосабливаться? Не к чему. Вот так, наверное, и получилось — зародилась жизнь, приспособилась к одним и тем же условиям и дальше развивается очень медленно, потому что незачем.
— Ну, не скажи… А океаны?
— Нет, Тэн прав, — решил Миро, — там, где живому существу не за что и не с чем бороться, — там замедляется, а то и совсем приостанавливается развитие. А здешние океаны мы еще не знаем. Там, вероятно, иное положение — ведь в районе полюсов они замерзают, значит, живущим там существам нужно с чем-то бороться и к чему-то приспосабливаться. А на местном материке… Тут почти идеальные условия…
Они замолкли, во-первых, потому, что звери добежали до места битвы и скрылись в траве.
— Доедать сородичей, — невесело отметил Квач.
А во-вторых, космонавты замолкли потому, что Тэн и в самом деле был прав. Ведь каждый знает, что живое существо развивается, только преодолевая какие-то препятствия. Лентяй никогда не разовьется. В лучшем случае он просто растолстеет, как Шарик, зажатый в кухонном коридоре. А тот, кто ставит себе трудные задачи, борется за их осуществление, — тот развивается и побеждает. Так в любой жизни, на любой планете.
— Выходит, без трудностей и без преодоления этих трудностей жизнь становится скучной? — запоздало подумал Юра, и Миро немедленно ответил ему:
— Хуже того! Она застывает и никогда не бывает разумной.
— Это же ясно, — поморщился Тэн. — Пора начинать работу по заготовке белковых молекул.
— Ну… эти ящеры… тоже…
— Хорошо.
Ребята уставились на Тэна. Что-то в его словах показалось таким, что понять, а тем более принять казалось невозможным.
— Ну, чего уставились? Ведь ящеры питаются мясом. Так?
— Та-ак…
— Так они же не друг друга едят? Верно?
— Ве-ерно…
— Значит, на планете есть кто-то другой, кто беззащитен против ящеров, и за это их и едят ящеры. Так вот давайте и найдем этих беззащитных и тоже, как ящеры, начнем их есть.
— Но при чем здесь… обязательно есть? — возмутился и сразу сник Зет.
— А что же ты с ними будешь делать?
— Ладно вам, — вмешался Квач. — А из ящеров… тоже молекулы получаются? Которые нам нужны?
— Не знаю… — пожал плечами Тэн. — Нужно будет заложить их мясо в химические анализаторы. Они и определят пригодность белкового вещества ящеров для нашего питания.
— Ане получится так, как с хлебом? — спросил Юрий.
— Не думаю… Ведь хлеб — это соединение белков и грибковых образований. А из ящеров нам нужны только очень сложные белковые, вообще органические молекулы.
— Все понятно. Нужно торопиться. Поехали, — опять за всех решил Квач.
Но поехать им не пришлось — опять включились роботы. Они передавали новые телеграммы Центрального Совета.
— Теперь они нам начнут слать директивы, — насупился Квач. — До них дошли наши телеграммы, вот они и отписываются.
Пока Квач ворчал, роботы передавали:
— Формула антибиостимулятора проверена в опытном порядке. Одновременно с телеграммой даны команды на его изготовление корабельному химцентру. Для сведения…
Тут послышался целый ворох названий неизвестных веществ и соединений, которые не только Юрий, но и остальные понять, а тем более запомнить, конечно, не могли, но которые наверняка записали в своей электронной памяти роботы.
— Предупреждаем, что после принятия антибиостимулятора у вашего нового спутника Шарика будет наблюдаться полное отсутствие аппетита, так как отныне и до достижения им своего нормального веса он будет питаться за счет уже запасенных в его организме продуктов питания. Вместе с тем предупреждаем, что этот процесс связан с очень резким повышением двигательных функций, иначе говоря, ваш спутник Шарик станет очень подвижен — ему необходимо будет израсходовать накопленную энергию.
Опыт в лечении собаки был уже накоплен. Разбудив сонного и усталого Шарика, космонавты опять засунули его голову в корабль, разрезали комбинезон и с трудом влили в него несколько ведер антибиостимулятора.
Свернувшись клубочком, Шарик сразу же уснул.
— Ну, что же делать с этой противной собакой? — огорчился Юрий. — На охоту нужно ехать, а она спит…
— Может быть, без нее поедем?
— Ну да! Появятся здесь эти самые ящеры с акульими головами, и тогда Шарику будет капут — они проклюют его комбинезон.